Кремер закрыл глаза.
Когда Риоман пустил по вышкам первую очередь, когда разразился тысячеголосый крик и толпа помчалась через апельплац, Ферсте, все еще лежавший в изнеможении на полу, вскочил на ноги. Через окно он увидел, что товарищи идут на штурм, и крик, которым он приветствовал это невероятное событие, чуть не разорвал ему грудь.
Не успели еще восставшие взломать железную дверь карцера, как Ферсте уже бросился из комнаты и, спотыкаясь о трупы, побежал к камере номер пять.
Гефель и Кропинский дико молотили по двери и вопили. Ферсте рванул засов, но камера оказалась запертой. Как из-под земли вдруг появились Бохов, Риоман, Кодичек, ван Дален. На миг они остановились при виде валявшихся трупов. Бохов закричал в полумрак коридора:
— Гефель, Кропинский! Где вы?
— Здесь! Здесь!
Ферсте бросился навстречу товарищам.
— Дверь заперта, и у меня нет ключа!
Бохов кинулся к камере.
— Это я, Бохов, вы меня слышите?
— Да, да, да!.. О господи! Герберт! Да, да, да, мы тебя слышим.
— Отойдите от двери. Я разобью замок выстрелами!
Бохов вынул пистолет.
— Внимание, стреляю!
Загремели выстрелы. Бохов расстрелял всю обойму. Все вместе они трясли и дергали дверь. Развороченный замок качался и дребезжал. Гефель и Кропинский навалились на дверь. Она распахнулась, и оба узника, не удержавшись на ногах, вывалились в коридор. Их подхватили, не дав им упасть. Тяжело дыша, Гефель повис на руках у Бохова.
Сотни заключенных взобрались на крыши бараков. На дорогах кишели и метались толпы людей. Там, откуда был виден забор, возбужденные обитатели лагеря наблюдали, как их товарищи, вырвавшиеся за колючую проволоку, мчались дальше, как они вторгались на лестницы вышек, а затем победителями появлялись на верхних площадках.
— Наши занимают вышки!
Сотни людей бежали по пустырям на северном склоне. В долине на пути к Готтельштедту горела мельница. В той стороне все чаще грохотали разрывы. Дым и пепел поднимались к небу. Вооруженные палками, камнями и рогатинами, всем, что можно было подобрать в пути, заключенные устремлялись к ничейной зоне, перебирались через надолбы и с криками пролезали сквозь каждую дыру. Пленных эсэсовцев протаскивали сквозь бреши забора в лагерь и под ликующие возгласы массы гнали вперед, в наскоро обнесенный колючей проволокой семнадцатый барак. Здесь уже стояла с добытыми карабинами в руках стража из заключенных. Мюллер и Брендель впихнули в этот барак Цвейлинга, своего первого пленника, который трясся всем телом.
Прибула и его группа умчались в лес, в сторону Готтельштедта.
Между тем Бохов и его товарищи перенесли Гефеля и Кропинского в комнату Мандрила. Карцер наполнился заключенными. Некоторые взялись за дело и перетащили трупы из коридора в умывальню. Гефель и Кропинский сидели на койке. Ферсте принес им кружку воды. Жадно глотали обессиленные люди живительную влагу!