представитель обвинения. Рядом с ним стоял Ньюхен, но как только я подошла поближе, он спрыгнул ко мне на пол и прошептал на ухо:
— Это всего лишь формальное слушание, просто с целью установить наличие оснований для возбуждения дела. Если повезет, я добьюсь, чтобы слушание по вашему делу отложили, а потом рассмотрели в более благосклонном суде. На зрителей плюньте, это просто литературный прием для нагнетания паранойи, и к вашему процессу он не имеет никакого отношения. Мы будем отрицать все обвинения.
— Герр следователь, — произнес Ньюхен, как только мы подошли к подмосткам, — мое имя Острей Ньюхен, я защищаю Четверг Нонетот в деле «Беллетриция против Закона», номер сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят семь.
Следователь посмотрел на меня, потом на часы и сказал:
— Вам следовало явиться сюда час и пять минут назад.
Толпа возбужденно зашепталась. Ньюхен открыл было рот, но мне удалось его опередить.
— Я сознаю свою вину, — сказала я, поскольку читала Кафку в юности и теперь попыталась переломить ход слушаний. — Прошу прощения у суда.
Поначалу следователь не расслышал меня и начал было повторять свою маленькую речь, дабы произвести впечатление на толпу:
— Вам следовало явиться сюда час и пять минут назад… что вы сказали?
— Я сказала, что мне очень жаль, и попросила прощения у вашей чести, — повторила я.
— О, — вымолвил следователь, и в зале воцарилась тишина, — в таком случае, может быть, вы выйдете и вернетесь через час и пять минут, чтобы опоздание получилось не по вашей вине?
Толпа зааплодировала, хотя я и не поняла почему.
— Как будет угодно вашей чести, — ответила я. — Если суд считает это необходимым, я подчиняюсь.
— Очень хорошо, — прошептал Ньюхен.
— О! — снова сказал следователь.
Он быстро посовещался с канцеляристами, толпившимися у него за спиной, снова уставился на меня и произнес:
— Суд постановляет, что вы опоздаете на час и пять минут.
— Я уже опоздала на час и пять минут! — заявила я, и в ответ послышались разрозненные аплодисменты.
— Значит, — просто сказал судья, — вы выполнили требования суда и мы можем продолжить.
— Возражаю! — воскликнул Хопкинс.
— Возражение отклоняется, — ответил следователь и взял потрепанную тетрадку, лежавшую перед ним на столе.
Он открыл ее, что-то прочел и передал одному из канцеляристов.
— Ваше имя Четверг Н. Вы маляр?
— Нет, она… — начал было Ньюхен.
— Да, — перебила его я. — Я была маляром.
Толпа ошеломленно замолчала, только кто-то у меня за спиной выкрикнул «браво!», прежде чем другой зритель велел ему заткнуться. Следователь пристально уставился на меня.