— Это относится к делу? — обратился к суду Хопкинс.
— Молчать! — крикнул следователь, а затем медленно и глубокомысленно продолжал: — Вы хотите сказать, что одно время работали маляром?
— Именно так, ваша честь. После окончания школы и до поступления в колледж я несколько месяцев красила дома. Мне кажется, со всей осторожностью можно предположить, что я действительно была маляром, хотя и недолго.
Снова раздались аплодисменты и оживленное перешептывание.
— Это правда, герр H.? — сказал следователь.
— У нас есть несколько свидетелей, которые могут подтвердить это, ваша честь, — ответил Ньюхен, уловив, откуда дует ветер в этом странном процессе.
Зал снова замолчал.
— Герр X., — напрямую обратился к Хопкинсу следователь, достав платок и тщательно отирая лоб, — кажется, в разговоре со мной вы упоминали, что обвиняемая не маляр?
Хопкинс заволновался.
— Я не говорил, что она не была маляром, ваша честь, я просто сказал, что она — оперативник ТИПА-27.
— И никогда не имела никакой иной профессии? — спросил следователь.
— Н-нет, — замялся Хопкинс, окончательно сбитый с толку.
— Однако в своих письменных показаниях под присягой вы не утверждали, что она не была маляром!
— Нет, ваша честь, не утверждал.
— Ну ладно! — сказал следователь, откинулся на спинку стула, и тут зал ни с того ни с сего снова разразился аплодисментами и смехом. — Если вы передаете это дело на мое рассмотрение, герр X., то я требую, чтобы мне были предоставлены малейшие детали. Сначала она просит извинения за опоздание, затем с готовностью соглашается с тем, что прежде исполняла работу маляра. Я не позволю вам бросить тень на процедуру судебных слушаний. Ваше обвинение расползается по всем швам.
Хопкинс закусил губу и побагровел.
— Прошу прощения, ваша честь, — процедил он сквозь зубы, — но мое обвинение весьма обоснованно. Можем ли мы продолжить допрос?
— Браво! — снова крикнул кто-то сзади.
Следователь немного подумал и протянул мне грязный блокнот и перьевую ручку.
— Мы проверим правдивость обвинения путем простого испытания, — заявил он. — Фройляйн Н., не укажете ли вы самый популярный цвет, в который вы красили дома, когда были, — тут он обернулся к Хопкинсу и ехидно произнес, — маляром?
Зал разразился смехом и криками, а я написала ответ на обороте блокнота.
— Тишина! — провозгласил следователь. — Герр X.?
— Что? — раздраженно бросил тот.
— Может быть, вы возьмете на себя труд ответить суду, какой цвет указала фройляйн Н. у меня в блокноте?
— Ваша честь, — устало начал Хопкинс, — какое отношение это имеет к нашему делу? Я прибыл сюда с целью предъявить фройляйн Н. обвинение во вторжении в текст, класс второй, а вместо этого занимаюсь какой-то чушью! При чем тут маляры?! Я не верю, что здесь вершат правосудие…