Я подождала немного, но он больше не появлялся, и я двинулась дальше. И там, в тени пальмы, увидела Лондэна. Он сидел и с улыбкой глядел на меня.
— На что ты смотришь? — спросила я, улыбнувшись в ответ и прикрывая глаза от солнца.
— Я и забыл, как ты красива.
— Ой, перестань!
— Я не шучу, — ответил он, вскочил на ноги и крепко обнял меня. — Я так по тебе скучал.
— Я по тебе тоже. Но где ты?
— Точно и сам не знаю, — с растерянным видом ответил он. — Честно говоря, мне кажется, меня вообще нигде нет — разве что здесь, в твоих воспоминаниях.
— Это мои воспоминания? И как они тебе?
— Ну, — ответил Лондэн, — есть тут по-настоящему великолепные места, но есть и страшные. В этом они чем-то похожи на Майорку. Чаю хочешь?
Я огляделась в поисках чая, но Лондэн просто улыбался.
— Я тут недолго, но уже усвоил парочку трюков. Помнишь то местечко в Винчестере, где мы ели булочки с пылу с жару? Помнишь, на втором этаже, когда на улице лил дождь и человек с зонтиком…
— «Дарджилинг» или «ассам»? — спросила официантка.
— «Дарджилинг», — ответила я, — и две порции сливок. Мне с земляникой, а моему другу — с айвой.
Остров исчез. Теперь мы сидели в чайной в Винчестере. Официантка что-то записала в блокнотике, улыбнулась и ушла. Почти все столики занимали симпатичные супружеские пары средних лет, сплошь в твидовых костюмах. Все было так, как я запомнила, — и неудивительно.
— Ловко! — воскликнула я.
— Я тут ни при чем! — рассмеялся в ответ Лондэн. — Это все ты. До самых мелочей. Запахи, звуки — все твое.
Я огляделась вокруг в молчаливом изумлении.
— И я все это могу вспомнить?
— Не совсем, Чет. Еще раз посмотри на наших соседей.
Я повернулась на стуле и окинула чайную взглядом. Все пары были более-менее похожи. Все средних лет, в твидовых костюмах и все говорили с характерным столичным произношением. На самом деле они и не ели, и не разговаривали по-настоящему — просто создавали видимость многолюдной чайной.
— Замечательно, правда? — возбужденно сказал Лондэн. — Поскольку ты не можешь как следует вспомнить всех, кто там был, твой разум просто заполняет комнату обобщенными образами тех, кого ты могла бы увидеть в этой чайной в Винчестере. Так сказать, мнемонические обои. Здесь все кажется знакомым. Столовые приборы как у твоей мамы, картины на стенах — пестрая смесь тех, что висели у нас дома. Официантка — гибрид Лотти, подававшей ланч вам с Безотказэном, и женщины из фаст-фуда. Все белые пятна твоих воспоминаний заполнены чем-то, что ты действительно помнишь. Это примерно как подтасовка фактов для затыкания дыр.