Человек забился в конвульсиях, пена выступила на его губах, голова откинулась. Потом он обмяк, но не упал, зажатый людьми со всех сторон.
— Оттащите его, — распорядился Джон Холвелл, но его помощник не услышал приказа. Глаза Лашингтона закатились…
Холвелл ударил его по щеке:
— Генри!
Лашинггон вздрогнул, взгляд его постепенно вновь стал осмысленным.
— Мы ничего не сможем сделать, сэр, — прошептал он.
Да, не в их силах было хоть что-то изменить. Отодвинуться от окон означало наверняка умереть от удушья, остаться на месте — быть раздавленным.
— Пить! Пить! — кричали пленники, обращая свои мольбы к стражникам, улыбающиеся лица которых маячили по ту сторону оконных решеток.
Наконец один из стражников смилостивился и притащил бурдюк с водой. Просунув его горловину между прутьями, он стал лить драгоценную жидкость в шляпы, которые пытались подставлять англичане. Но они так толкались, что вода большей частью проливалась мимо. Опорожнив бурдюк, индиец отошел от окна, потом появился вновь. Отпихивая друг друга, узники снова облепили окно.
— Воды!!!
Стражник глумливо рассмеялся и сунул в окно горящий факел. Еще и потряс им… Капли раскаленной смолы разлетелись по камере. Один из пленников — Холвелл не смог разглядеть, кто именно, — схватился за лицо. Дикий вопль заметался под сводами каземата. Когда несчастный опустил руки, все увидели, что глаз у него нет: вместо них — черно-красные пузыри. Мужчина издал еще один вопль и упал. Он смог упасть потому, что люди отшатнулись от окон. И эти же люди через мгновение затоптали его, вновь рванувшись к окну — к воздуху.
Бесконечная ночь
К полуночи, через пять часов после того как пленных загнали в каземат, из 146 человек умерло 78. Генри Лашингтон и несколько солдат, что покрепче, перетаскивали умерших. Штабели трупов выросли до потолка.
Джон Холвелл сидел подле Мэри Кейри, единственной женщины в этом чистилище. Рука Мэри лежала на голове мужа, жить которому, судя по всему, оставалось считанные минуты. В последнем сражении Питер Кейри пропустил страшной силы сабельный удар, но, невзирая на, казалось бы, смертельную рану, он не только остался жив, но и мог самостоятельно передвигаться. В темницу его втолкнули первым. Поддерживаемый женой, он смог добраться до единственных нар в углу каземата до того, как у дверей образовалась свалка. Однако несколько часов без воды и питья сделали свое дело. Питер Кейри умирал.
— Прости, Мэри, — прошептал он. — Прощай.
Кейри вздохнул последний раз и замер. Мэри разрыдалась и уткнулась лбом в грязные бинты, опоясывавшие грудь супруга.