— Ut hoc electos benedicere, santificare et consecrare digneris...[44]
Ассистенты дружно вторили:
— Те rogamus andi nos![45]
Это еще не было окончанием посвящения, обряд еще продолжался, но после этих слов встать и отказаться от посвящения было уже нельзя. Архиепископ, повернувшись к алтарю и став среди нас на колени, читал молитву всем святым, а мы вместе с ассистентами и верующими, собравшимися в храме, просили: «Молись за нас! Молись за нас!»
После этого архиепископ встал и, взяв из рук ректора кропило, освятил нас, затем окадил ароматным дымом. Но и тогда еще обряд посвящения не был завершен.
Перед чтением евангелия архиепископ Матхи уселся в высокое кресло с балдахином. Посвящаемые подходили и становились перед ним на колени, как бы припадая к стопам владыки церкви в Индии. Архиепископ возлагал руку на их головы и благословлял каждого дьякона. Одновременно он вручал каждому чашу с вином и поднос с гостиями[46] как знак того, что посвящаемый отныне удостаивается права служить обедню и совершать таинство причащения.
Поднявшись на амвон, архиепископ обратился к посвящаемым:
— Братья мои во Христе, посредством святого духа вам ниспослана большая сила. Служа святые мессы, вы будете превращать хлеб и вино в плоть и кровь Христову. Во время исповеди вы будете отпускать грехи либо не дадите их отпущения. Вы будете наделять людей божьей благодатью здесь, на земле, и откроете или закроете небесные врата перед душами умерших. Вы будете представлять бога на земле, распространяя его учение в течение всей своей жизни. Аминь.
Обряд закончился. Архиепископ в сопровождении ассистентов направился в ризницу. Нас окружили сестры-монахини, миссионеры, воспитанники миссии. Подошла ко мне с поздравлениями и Разия. Когда я дал ей поцеловать свои руки, помазанные елеем, из глаз ее брызнули слезы.
В это время в соборе появились два индуса. Они несли гирлянды цветов. Подойдя ко мне, незнакомцы опустились на колени, а затем надели мне на шею венок. Я их благословил. Посмотрев на венок, я заметил между красными розами конверт. Быстро открыв его, я нашел внутри красочную открытку, на которой было написано по-литовски: «Богам, как и владыкам, более подходят слабовольные. Сингх».
Приближался день моего первого богослужения, и я добросовестно к нему готовился. Как-то раз в коридоре я встретился с де Бартолини. — Я к тебе, сын мой, — озабоченно произнес духовник. — Быстро собирайся в Гиманджунгу. Убили Фасати. Ты его похоронишь.
— Фасати? — от неожиданности я вздрогнул. — Как это случилось?