Лариса замученно прикрыла веки, из-под них блеснули слезы. «Прямо как больная собака – терпит молча, не жалуется», – кольнуло Машу в сердце.
– Давай-давай, рассказывай! – потрясла она ладонь подруги. Ясно было, что никакого толку от Ларки сейчас не добьешься, но невозможно было дать ей полностью погрузиться в свое горе.
– Я не могу, Маш, правда не могу, – еле слышно прошептала она. – Я уже столько раз рассказывала… И все напрасно…
– Нет, дорогая, родная моя, не напрасно, не напрасно! – Маша склонилась к лицу Ларисы взяла ее ладонями за щеки. – Ну, посмотри на меня! Мы найдем ее, слышишь? Обязательно найдем! Надо только понять, за какую ниточку дернуть! Ну, рассказывай!
Лариса нехотя, часто останавливаясь – перехватывало горло, – еще раз рассказала все с самого начала. Как они ссорились еще дома, как сели в самолет, как Аня пошла в туалет, а Лариса стояла в очереди и сердилась на нее… Потом рассказала про визит в консульство, про страшную старуху цыганку на улице…
Маша слушала и понимала, что так ничего добиться нельзя: Лариса помнила уже только то, что рассказывала другим. А ей надо было воссоздать всю картину полностью, даже с теми деталями, которых Лариса могла и не заметить, упустить, потому что ее ум был парализован страхом за Анечку, а мысли перескакивали с одного на другое. Маша не раз занималась журналистскими расследованиями и знала, что порой мимолетно оброненное в разговоре со случайным свидетелем слово, самая мелкая деталь могут привести к открытию очень важного – того, что, собственно, и делало всю работу успешной.
– Знаешь, нам надо поехать туда, и ты мне все-все покажешь прямо там, в аэропорту, ладно? А то я не могу себе представить это место: куда она ушла, куда ты потом пошла… А это важно! Вставай, поедем с тобой в аэропорт, заодно и в полицию наведаемся. Тут есть кто-нибудь – ну, гид, служащий какой-нибудь из наших, кто потурецки говорит свободно? Боюсь, по-английски нам с тобой многого не расскажут.
– Не знаю, – прошелестела Лариса. – Я же ни с кем тут не общалась… Только на ресепшне.
У стойки регистрации Маша быстро выяснила, что среди гидов есть несколько человек из России. Но по-турецки свободно говорит только Равиль. Худого чернявого Равиля они нашли возле пул-бара. Он вовсю флиртовал с двумя хорошенькими блондинками, видно, из нового заезда.
– Вы Равиль? – Маша решительно подошла к юноше, прервав какой-то веселый разговор. Блондинки недовольно замолкли. – Нам нужна ваша помощь! Отойдемте в сторонку.
Она быстро рассказала всю историю Равилю, тот все время испуганно косился на Ларису, безучастно стоявшую в стороне.