Вконец измотанный неугомонным братцем Филип довольно ехидно поинтересовался, почему же это ненаглядная невеста боится показывать жениха своим родным, и получил печальный ответ Тревора:
— Видишь ли, она немножечко сильно от них зависит. Ей всего двадцать, и они могут не разрешить ей выйти за меня…
— Почему? Ты на редкость благообразен, я бы так сказал. Даже для французов.
Тревор сделался еще грустнее.
— Ты хоть знаешь, какая у нее фамилия?
— Де Голль?
— Это было бы прекрасно. Генерал был настоящим республиканцем. Нет, Жанет — Артуа.
— Ну и что?
— Темнота! Артуа — это древнейший аристократический род Франции. Ее предки сражались бок о бок с Карлом Великим.
— Прости-прости, историк у нас ты, я больше по компьютерам… И что дальше? Насколько помню историю я, французы довольно лихо обошлись со своей аристократией. Поотрубали головы всем своим графам и герцогам…
— Они сами не слишком любят этот период своей истории. Кроме того, ты говоришь глупости. Кровь есть кровь.
— О да! Только это и удерживает меня от того, чтобы придушить тебя подушкой и нормально выспаться. Так что Жанет?
— Она принадлежит к старинному роду. Графы Артуа всегда были не только аристократами, но и видными общественными деятелями. Нынешнее семейство… ну, скажем так, они очень горды, очень знатны и очень богаты.
— Ай! Мезальянс?
— Он. То есть это Жанет боится, что они так подумают и не разрешат ей выходить за меня. Мне-то их титулы до лампочки.
Филип неожиданно заинтересовался:
— Не скажи! А ты будешь графом, если на ней женишься?
— Я женюсь на ней в любом случае, Фил. И она будет носить нашу фамилию. И наш ребенок тоже.
— Какой ребенок?
— Ну будет же у нас ребенок? Думаю, тянуть не стоит.
Они разом замолчали в темноте, вспоминая одно и то же…
Отец и мать были учеными. Отец — геолог, мама — метеоролог. Всю свою жизнь — преимущественно — они провели в непролазных и девственных районах Латинской Америки, исследуя самое сердце сельвы. Причем мама работала на горных метеостанциях, а отец бродил по джунглям. Бабушка Мэри ехидно удивлялась, и как это они ухитрились сварганить двоих детей да еще успеть родить их не в лесу, а в Нью-Йорке?
Тревору было шесть, Филипу — три, когда отец пропал без вести. Через полгода мама погибла при сходе лавины, накрывшей ее станцию в течение нескольких мгновений. Еще пять лет братья прожили с бабушкой Мэри, а потом она умерла, потому что у нее была астма.
Мальчики Марч оказались в приюте. К счастью, их не разлучили, как это бывает, и они выросли вместе, отчаянно цепляясь друг за друга и практически не разлучаясь.