— Я надеюсь, что Эрик не увлекся Холли. Она ужасно разочаровала своих родителей тем, что, будто представительница богемы, переехала в ту лачугу.
— Это не лачуга. Это восстановленный жилой дом на ферме и ее студия одновременно.
— И Уоллису тоже надо поумнеть. Эта женщина — не из нашей среды.
Снобизм матери задел Джулиану.
— Ты имеешь в виду, что она не родилась богатой и что ей не все преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой?
— Тебе и Эрику не все преподнесли на блюдечке.
— Нет, все, мама. Все, кроме уважения. Чтобы его заработать, мы должны были сражаться в тяжелой битве. — И кроме внимания наших родителей, про себя добавила Джулиана.
— Я звоню в газету. Пусть мисс Дженкинс снимут с этой колонки.
Джулиана вздохнула.
— Секс хорошо продается, мама. Октавия выполняет свою работу.
— Ты хочешь сказать, что занимаешься сексом с тем… тем мужчиной?
Лицо Джулианы запылало.
— Нет, но, даже если бы я спала с Рексом, это было бы не твое дело.
— Не делай это моим делом, разрушая предстоящее объединение. Примерно через год «Олден-Уилсон» будет самым большим банком частных владельцев на юго-востоке, а я буду его возглавлять.
— Только если мистер Уилсон согласится уступить тебе дорогу, а, по словам Уолли, его отец не хочет занимать второе место.
— Позволь мне позаботиться об этом. А ты позаботься о том, чтобы загладить вину перед Уоллисом. Не подведи меня, Джулиана.
Она вышла из кабинета.
Джулиана откинулась на спинку кресла. Не подведи меня. Чувство, что это объединение может оказаться для ее матери важнее жизни и счастья дочери, выбило Джулиану из колеи.
Последний шанс. Последний шанс.
Она не могла больше оставаться в кабинете. Она закрыла гроссбух, вытащила сумочку из ящика письменного стола и заперла дверь. По дороге к выходу она остановилась у стола ассистентки администратора.
— Я ухожу на весь день.
А потом она вышла на дневной солнечный свет, глубоко вдохнула горячий, влажный воздух и почувствовала вкус свободы.
Оказался в ловушке в собственном проклятом жилище.
Рекс знал, что он мог солгать, сказать, что у него есть дела внизу, и уйти, оставив Джулиану присматривать за девочками. Но он не был трусом.
Его сопротивление слабело с тех пор, как сегодня днем, устроив пикник в сарае, Джулиана угостила его и девочек ленчем. Следующие четыре часа она провела смеясь, поддразнивая Лайзу и Бекки и играя с ними.
Его желала красивая женщина. Это чувство было взаимным. Почему он продолжал бороться с голодом, пожиравшим его изнутри? Потому что спать с Джулианой означало смешивать дело с удовольствием. А это всегда плохо. Но важнее было то, что, если он уступит своему страстному желанию, то обнаружит свою самую большую слабость.