— Курите, помогает, — протянул папиросы Полев. Григорий Николаевич отрицательно покачал головой, но позу не изменил.
Вскоре такси остановилось возле Московского вокзала. Лопаев пошарил в карманах, но ничего в них не обнаружил и горько усмехнулся. Полев небрежно бросил на переднее сидение смятый четвертной.
— Сдачи не надо!..
В ресторане они заняли самый дальний столик в углу. Подозвав официанта, Полев заказал коньяк, шампанское, ликер и что-то из закусок. Когда все это перекочевало с подноса официанта на столик, он налил в бокал понемногу из всех трех бутылок и, тщательно перемешав содержимое, улыбнулся:
— Рекомендую: «Устрица пустыни».
Пил Полев маленькими глотками, с наслаждением смакуя напиток, в то время как Лопаев разом выливал в себя янтарный коньяк и торопливо тянулся к закускам:
— А я вас давненько знаю, Григорий Николаевич, — говорил Полев. — С тех пор, когда вы на драге работали.
Честный вы человек, а что толку? Двадцать лет на Севере проработали; а денег-то ни гроша… И жена ваша всю жизнь в нетопленных конторках проторчала. Свежих огурцов, молока свежего вдоволь не ела, а теперь будет суп из соленой горбуши варить. Эх, Григорий Николаевич!..
Лопаев, вслушиваясь в эти слова, никак не мог сообразить, куда же клонит Полев. А тот продолжал:
— Пенсию оформлять надо. Езжайте-ка на Север, да и оформляйте документы. А на обратном пути посылочку захватите. Риска никакого, а деньги вперед плачу. Вот они, — приоткрыл Полев внутренний карман модного пиджака.
— Государство не пострадает, не ворованное золото повезете, старательское, — убеждал он. — Из этого золота врач зубы сделает… Опять людям польза! А за государство не бойтесь: оно свое возьмет…
Лицо и сильная шея Лопаева покраснели, на висках напряженно вздулись вены. Он понимал, что Поле© несет чушь, что государство» всю жизнь платило ему и жене огромные деньги, позаботится оно и об их старости. А если действительно не было на Севере бдоволь свежих овощей и молока, то уж в остальном-то они никогда себе не отказывали. Что ни отпуск, то поездка на курорт, не задумываясь, покупали они дорогие пальто и костюмы, хрусталь и ковры.
Не было у Лопаева оснований обижаться на государство и на судьбу, не было. Но разве сможет он удивлять ресторанных официантов изощренностью своего вкуса, не имея в кармане тысяч, многих тысяч? На пенсию не разгуляешься, а от своих привычек он отказаться не может. Он не такой, как все, он имеет право жить. Широко и красиво…
Думая так, Лопаев почувствовал брезгливость к По- леву. Ему захотелось схватить его за лацканы пестрого дорогого пиджака и вышвырнуть в окно вместе с рамами, стеклами, шторами. Он постарался представить, как это могло бы выглядеть, и не удержался от улыбки.