— Ребенок! — завопил он, подняв сжатую в кулак руку. — Ребенок! Черт побери! Что я, по-твоему, должен с ним делать?
Тереза крепко схватила его за рукав, повернула к себе.
— А я? — спросила она просто.
Этот вопрос поставил Фреда в тупик. Он смущенно улыбнулся и вновь прижал Терезу к себе.
— Ты или я — это одно и то же, разве ты не понимаешь? Черт, ну и дела! Папа выгонит меня из дому, это точно!
— Нет, Фредди.
— Как? Как нет?
— Ты прекрасно знаешь, что тебя он не выгонит. А вот меня он не впустит в дом. В самом худшем случае у тебя будет крыша над головой…
Фред схватил ее за плечи.
— Ах! Ты думаешь, я смогу греться в тепле, когда моя жена с ребенком подыхает на улице, как в мелодрамах? Значит, так ты думаешь обо мне?
Тереза дрожащей рукой погладила его по голове, в ее глазах блеснули слезы.
— Нет, Фред, но иногда так хочется услышать это от тебя.
Встав на цыпочки, она поцеловала его, и они зашагали дальше.
— Где ты возьмешь деньги? — спросила Тереза.
Он сжал кулаки.
— Деньги! Все время деньги! Грязные деньги! Чего бы я только не сделал, если бы они у меня были!
— Фред, не будем отвлекаться. У тебя нет денег, надо их достать.
— Где я их возьму? Вот они, там, видишь!
Он указал на автомобиль, от которого они отошли довольно далеко.
— Посмотри, есть ли у них монеты. Для метисов денег хватает, говорю тебе. «Ягуар», трейлер ценою в миллион, девочки, которых везут с собой и насилуют в машине, — все за песеты… Ах! Если б у меня было хоть немного денег, моя Тереза, знаешь, что б мы сделали?
Он обхватил ее за талию и потянул за собой. Вздохнув, она подчинилась. С Фредом никогда не удавалось довести разговор до конца. Он мечтал вслух:
— Мы бы поехали с тобой на Лазурный берег, написали сценарий, затем вернулись в Париж снимать интерьеры. А тебе, знаешь, что нужно? Роль… Подожди, дай я подумаю…
— Роль матери, — подсказала Тереза.
— Пошли назад! — Фред спустился с облаков на землю. — С тобой нельзя серьезно разговаривать.
Они молча направились к гостинице. Солнце припекало, день был прекрасный.
Педро ласково разговаривал с женой, которая постепенно успокаивалась:
— …а когда мы поженились, помнишь, я обещал, что однажды привезу тебя во Францию? Ты ведь не жалеешь, что поехала за своим мужем в такую даль? Теперь, видишь, этот день наступил. Вот мы и у тебя на родине. Скоро ты увидишь своих родных. Все тебя там ждут. Все встретят с радостью. Это будет похоже на возвращение блудного сына, да?
Поток слов, казалось, действовал на нее усыпляюще. Он уложил ее на сиденье и, отвернувшись, чтобы она не видела его слез, провел рукой по лицу.