Чуть позже спросил соседку Анюту с прорисованными яркими румянами скулами:
— То, что я переоделся, ты заметила. А вот скажи: тебе не нравится, что я с тобой разговариваю вот так, запросто, по-дружески, не называя по отчеству?
— Лично я понимаю это так: вы с народом на одной ноге. Демократ. А это сейчас приветствуется.
«Добьешься от нее толку, — глянул на часы. — Пора к нотариусу. А то сделку не успею оформить».
Машину просить не стал. Знал: Глашка костьми ляжет, но ее не даст.
Заспешил к трамвайной остановке. По календарю весна, а на стволах и кустарниковой россыпи ни листочка. Словно природа и не собирается завершать свою зимнюю спячку.
6
Омытый дождем город солнечно поигрывал. Даже остовы деревьев уже казались не такими черными, а скорее серыми, размытыми в мерцающем пространстве.
Нотариус, сухощавая женщина с перевязанным вокруг шеи платком, оформляя документы, долго причитала, что людям ее профессии по нынешним временам трудно и рискованно жить. И только дураки завидуют им.
— И что самое интересное, — заметила она, стукая толкушкой по документам, — мама моя не раз говорила: главное в жизни не то, как ее прожить, а то, чтобы легко умереть…
«Небось, завидует мне, — думал юрист. — Но не предполагает ведь, в каком таракан-тараканстве служить приходится…»
— А вы знаете, — сказал, забирая бумаги, — нам с вами дополнительные деньги как бы за вредность причитаются. Как тюремным работникам: им и за риск, за боязнь доплачивают…
Тарас Леонтьевич вернулся в банк.
— Вами тут Недремлющее око интересовалось. А вы, видать, цветочками нашу жизнь занюхивали. — Анюта бросила на стол юристу клиентскую папку.
— Разве это жизнь, если я даже к любовнице на час не могу отлучиться! — выдал с одним желанием, чтобы только отцепилась.
У Анюты от удивления брови рваными полукружьями пошли вверх.
Потянулся носком ботинка к пробегавшему по полу таракану и, потеряв равновесие, свалился.
«Вот тараканы, живучий народец! Сколько их ни прихлопывай, все равно всех не перебьешь…»
В коридоре столкнулся с Балянским.
— Вижу, приоделся. И огурчиком попахиваешь. А ко мне ни ногой. Там тебя Глафира дожидается.
— Слушай, опекун! Я могу с ней поговорить минут десять, но за это время мы миллионов сто потеряем. Так что пусть выбирает…
Вечером жена на пороге насупленно разглядывала его, как будто видела впервые.
— Вот в театр прошлый раз ты со мной в свитере ходил. А чтобы с нотариусом поговорить, тебе обязательно было пиджак напяливать на себя. И откуда еще эти благоухания восточные?..
— Ты мне тут Отелло в женском роде не разыгрывай. Платочек мой, как видишь, на месте.