Я следил, можно сказать, охотился за ним, как мог: однажды увидел его портрет в витрине маленькой фотографии на улице Горького — напротив Зала им. Чайковского — и маршруты моих прогулок изменили направление; фильм Сергея Образцова «Удивительное рядом» смотрел множество раз: там — не более, наверное, минуты — Гилельс играет «Сады под дождем» Дебюсси.
Короче говоря, я не выпускал Гилельса из поля зрения — и в школьные годы, и позже, уже учась у Генриха Густавовича Нейгауза в Гнесинском институте. Окончив его, я поехал работать в Брянск; уезжая из Москвы, с сожалением думал, что вот, несколько лет не услышу теперь Гилельса… (Связь с Москвой, правда, не прерывалась, так как я поступил к Нейгаузу в аспирантуру.)
В Брянске открывалось музыкальное училище, и на первых порах я был в нем единственным пианистом.
Шел декабрь 1960 года. И вот в один прекрасный день, как писали в старых книгах, директор Брянской филармонии Галина Ивановна Софронова сообщает мне доверительно:
— Знаете, к нам приезжает Гилельс!
Каково известие?!
Город пришел в движение — билеты были распроданы мгновенно. Гилельс в Брянске никогда не был: приезжал он на один день.
Галина Ивановна распорядилась:
— Утром я поеду на вокзал встречать Гилельса, а вы ждите здесь — я приведу его в училище.
Училище находилось в самом центре города — уютное двухэтажное здание, в котором мой класс — первый по коридору после лестничной площадки второго этажа; под ней на первом этаже — входная дверь. Жду. Свесившись через перила, смотрю вниз. В училище не было ни одного человека; сейчас не помню, почему: то ли было воскресенье, то ли, возможно, занятия по такому случаю были отменены.
Наконец, внизу хлопнула дверь, и Галина Ивановна заканчивает фразу:
— …в аспирантуре у Нейгауза…
— Нет, — услышал я его голос…
Я бросился бежать в класс и, не дыша, слушал приближающиеся шаги.
Первой вошла сияющая Галина Ивановна, за ней — он.
— Здравствуйте, Эмиль Григорьевич!
Не останавливаясь, он сделал несколько шагов ко мне навстречу и молча, заглянув в глаза, протянул руку; она была одновременно и сильной и мягкой, как подушка. «Небольшая!» — промелькнуло у меня в голове.
Потирая руки, — с дороги! — он спросил:
— Где здесь можно позаниматься?
Я повел его в зал (выполнившая свою миссию Галина Ивановна ушла), специально приготовленный для него, где стоял новый, очень хороший «Блютнер».
Я уже собирался уходить, чтобы не мешать ему, но тут произошло непредвиденное.
— У Вас есть сейчас время? — спросил он.
— Да, конечно, Эмиль Григорьевич.
— Я хотел бы сыграть Вам программу; я еще ни одному музыканту не играл ее.