Неожиданное появление царицы вызвало некоторое замешательство среди стражи. Стражники отдали ей честь.
— Где наш повелитель? — обратилась царица с вопросом к одному из них.
— В своих личных покоях, ваше величество, — почтительно ответил тот.
Она неторопливо направилась к комнате, где фараон проводил время наедине, прошла через большую дверь и обнаружила фараона сидящим посреди комнаты в добрых сорока футах от входа. Комната изобиловала произведениями искусства и роскошью неописуемой красоты. Фараон не ждал ее появления, к тому же они в последний раз встречались несколько дней назад. Он удивленно встал, приветствовал ее с опасливой улыбкой и жестом пригласил сесть.
— Нитокрис, да одарят тебя боги счастьем. Если бы я знал, что ты желаешь видеть меня, я бы сам пришел к тебе, — сказал он.
Царица молча села и подумала про себя: «Разве ему неведомо, что я все время желаю видеть его?» Затем она обратилась к нему:
— Брат, я не хочу беспокоить тебя. Я готова являться к тебе, если так велит мне долг.
Фараон не обратил внимания на ее слова, он сильно расстроился, ибо ее приход и лицо, лишенное всякого выражения, обеспокоили его.
— Нитокрис, мне неловко, — сказал он.
Царицу удивило, что он так говорит. Ей стало немного не по себе, видя его столь довольным и цветущим, словно яркий цветок, и, несмотря на самообладание, она заволновалась.
— Ничто не причиняет мне столько боли, как осознание, что ты испытываешь неловкость.
В этих словах заключался тончайший намек, но он задел фараона и изменил его настроение. Он прикусил губу и ответил:
— Сестра, мужчины подвержены опасным желаниям и могут стать жертвой одного из них.
Подобное признание жестоко задело гордость и чувства царицы, она забыла о необходимости вести себя разумно и искренне сказала:
— Видят боги, мне досадно, фараон, что ты жалуешься на опасные желания.
Эти слова ужалили вспыльчивого фараона. Кровь ударила ему в голову, он вскочил, выражение его лица не предвещало ничего доброго. Царица опасалась, как бы гнев фараона, готовый обрушиться на нее, не подавил чувство негодования, излить которое она явилась сюда. Она пожалела о том, что сказала.
— Брат, это ты вынуждаешь меня говорить подобные слова, — с надеждой молвила она, — но я пришла не ради этого. Нет сомнения в том, что твой гнев удвоится, если я скажу, что пришла обсудить серьезные дела, касающиеся политики царства, на троне которого мы сидим вместе.
Фараон подавил свой гнев и уже спокойнее спросил ее:
— Царица, о чем ты собираешься говорить?
Царица пожалела о том, что тон разговора не создал подходящей атмосферы для цели ее визита, но она не видела иного выхода.