— Вы обмываете усопшего и заодно хотите обчистить наши карманы!
— Ясно одно: когда ты умрешь, никто из нас не придет обмывать тебя, ты отойдешь в мир иной вместе с грязью, и, если тебе суждено попасть в рай, тебя все равно оттуда выгонят, потому что ты будешь вонять! Такая кара ждет каждого скупердяя… Создатель не жалует их своей милостью.
Дядя побледнел и, пробормотав какую-то молитву, заплатил трем мужчинам сполна. Наблюдая за ним из окна, я ликовала. Вдруг чья-то рука потащила дядю в угол: то была иссохшая длань его жены, никому не уступавшей по части жадности и ненависти, обожавшей к тому же всякого рода интриги. Страшная женщина. Как-нибудь в другой раз я еще поведаю вам о ней, ибо она тоже заслуживает того, чтобы судьба вынесла ей приговор. Она злобно выговаривала мужу за то, что он уступил мойщикам.
Еще день или два я должна была играть роль мнимого сына. Одетая во все белое, я спустилась, дабы возглавить погребальный обряд. Я надела темные очки, а на голову надвинула капюшон своей джеллабы. При этом я не произносила ни слова. Люди наклонялись ко мне, выражая соболезнования. Боязливо прикладывались к моему плечу. Я внушала всем робость, и меня это вполне устраивало. В большой мечети, согласно обычаю, меня назначили руководить молитвой по усопшему. Я делала это с тайной радостью и почти нескрываемым удовольствием. Еще бы, женщина мало-помалу брала реванш, одерживая верх над сообществом довольно жалких мужчин. Во всяком случае, в отношении мужчин моего семейства это было сушей правдой. Простершись ниц, я не могла не думать о скотском желании, которое мое тело - выставленное таким образом напоказ — возбудило бы у всех этих мужчин, если бы они знали, что перед ними молится женщина. Я уже не говорю о тех, кто приходит в неистовый экстаз, стоит им увидеть чей-то задранный кверху зад, причем неважно, кому он принадлежит - женщине или мужчине. Прошу прошения за подобное замечание, но увы, это так…
Погребальная церемония свершилась без всяких происшествий. Самое прекрасное воспоминание, которое осталось у меня от этого дня, связано с прибытием на кладбище. Благодаря ослепительному солнцу весна, казалось, навеки поселилась там, могилы были сплошь покрыты ярко-зеленой травой, зачарованными обилием света маками и разбросанной повсюду неведомо чьей рукой геранью. То был сад, где столетним оливам надлежало охранять своим скромным, но незыблемым присутствием покой усопших душ. На одной из могил задремал какой-то знаток Корана. На деревьях играли дети. Влюбленная парочка спряталась за могильным камнем, высота которого позволяла целоваться, оставаясь незамеченными. Размахивая руками, юный студент читал на ходу «Гамлета». Женщина в свадебном наряде спустилась с белой лошади. Неведомый всадник в синей гандуре