- Но тогда получается, что нам нужно оставить войну как дело богопротивное и уповать на высшие силы? С одной стороны - если бы все так поступили, то и войны бы не было… А с другой? На бога надейся, да сам не плошай? Не оплошать бы!
- Странные речи, Алексей Янович! Только что вы заявляли войну ненужной для общества в целом, а только лишь как поживу генералам. Теперь же, я слышу из ваших уст призывы к продолжению кровопролития.
- Нет, призыв к продолжению кровопролития - это, ссылаясь на общее безумие, участвовать в никому не нужной бойне. И это говорит доцент историко-философского факультета? Рационализм побеждает совесть?
- Увы! Если потребует ситуация, то буду стрелять из своих пушек безо всяких угрызений совести. Причина этого противоречия в том, что мной будет руководить мой поверхностный интеллигентский рационализм, несмотря на то, что в душе я войну не приемлю. С другой стороны, как и все мы, личной ответственности за все происходящее я не несу и сущности кровопролития душою не постигаю.
- Я уже сказал и снова повторяю, что прекрасно вижу нерастворимый в абсолют остаток глубоко чуждой нам немецкой действительности во всем, что стало причиной к величайшей из войн.
- Вы оба правы, каждый со своей точки зрения! И оба не правы - одновременно! - неожиданно вступил в разговор внимательно прислушивавшийся к спору штабс-капитан Ильин. - Причина в восхождении к зениту своей материальной силы и славы молодой промышленной неметчине Берлина, Франкфурта и Эссена. Суть - промышленный империализм, глубоко чуждый идее богопомазанности монарха и благополучия народа. Идет подмена идей - вместо упомянутых вами величия и славы - отвратительный сытый 'маммонизм' и бытовой позитивизм - тупой, приземистый, надменный и самонадеянный.
- Откуда столь глубокие выводы, Дмитрий Владимирович? - удивился Петров-Тарусский.
- В этом я не раз убеждался, беседуя с пленными и видя, как немцы идут под огонь. Войну нам объявила именно молодая восходящая 'неметчина'. Но ведет она ее, умело эксплуатируя идеалистические силы старой Германии. Судьба войны решиться внутри самой Германии в поединке Канта и Круппа.
- Вот это да! - восхищенно прошептал я на ухо Генриху. - Не знал, что Ильин так подкован в философии и обладает столь возвышенным слогом. А кем он был до войны?
- Книгоиздателем, писателем - всего понемногу, - прошептал в ответ Литус.
* * *
Надо же, третий год идет война, а споры о её причинах не утихают до сих пор. Офицеры исполняют свой долг до конца, глубоко в душе противясь идее взаимного уничтожения.