Смерть в доме…
* * *
Из боковой двери ведущей на кухню, выбегает наша горничная - Ульяна.
- Ой! - Сложив руки на груди девушка в испуге застыла. Не узнала, наверное.
- Здравствуй, Ульяна! А матушка где?
- Ой! - Снова восклицает она. - Александр Александрович приехали… Сейчас, бегу… - И, что характерно, убежала. Вверх по лестнице.
Вот чумовая…
Водружаю фуражку на вешалку и, подавив пришедшее из конца 20-го века желание разуться и надеть тапочки, поднимаюсь вслед за ней, на ходу расстегивая ремень и портупею.
Наверху меня встречает мама… В черном платье со стоячим воротничком она стоит, держась рукой за перила и молча смотрит покрасневшими от слез глазами.
Отшвырнув амуницию в стоящее рядом кресло, бросаюсь навстречу матери и обнимаю, прижимаю к себе…
- Мама…
- Сашенька… Мальчик мой… Горе у нас…
Мне - старшему в двух ипостасях, она кажется такой маленькой и беззащитной. А может быть, причина в том, что 'мы' стали старше…
Каждый раз, когда судьба отнимает у нас близкого человека, мы становимся старше - такова плата за взросление.
Интересно, сколько же лет добавила мне потеря моей 'прошлой' жизни: родителей, родных, друзей…
Господи!!!
Тоска-то, какая…
1
А я иду, шагаю по Москве…
Если быть совсем точным, то 'гуляю по Москве'. Скоро уже месяц, как волею эвакуационной комиссии и при попустительстве врачей, я переведен на домашнее лечение под надзор нашего семейного доктора.
Многоуважаемый Андрей Михайлович посещает нас ежедневно, кроме воскресенья с целью изведения меня своими занудными вопросами о состоянии здоровья. Кроме того, каждый вторник и пятницу я вынужден мотаться в госпиталь на осмотр к не менее уважаемому мной доктору Вильзару.
Никогда, знаете ли, не был столь поглощен заботой о собственном самочувствии, как в последнее время, ибо количество медосмотров превышает все разумные пределы.
Лучше бы в госпитале остался, ей Богу! Там один обход с утра - и весь день свободен!
Хотя конечно дома - лучше.
Лучше, чем в гостях и гораздо лучше, чем в лазарете!
Самое главное, что я, наконец, свободен! Путь это и ненадолго… А посему - спешу насладиться свободой передвижения.
Если погода позволяет, я по нескольку часов кряду гуляю по городу, каждым вздохом, каждым взглядом, каждой частичкою своей души впитывая эту волшебную старую Москву. Москву не тронутую ни безжалостною рукою Сталина, ни равнодушным рационализмом застоя, ни жадными руками 'новых русских'.
Сижу на скамеечках возле Патриаршего пруда, прохаживаюсь по Козихинским переулкам среди поредевшего в связи с войной студенческого люда. Здесь на Козихе учащихся высших учебных заведений всегда было немало - вокруг полно дешевого, но приличного жилья.