С Уэсли Лоэтта дружила всю жизнь. Он хочет на ней жениться, хотя оба знают, что он ее не любит. Да и какое это имеет значение? Разве женщины стремятся понять сердечные помыслы своего избранника, слиться с ним душой и телом и одновременно быть другом? Возможно ли узнать другого человека до такой степени? Бурке, Уэсс, оба хорошие люди. Но у каждого из них есть какие-то тайны, которыми они не спешат поделиться с ней.
Лоэтта открыла шкаф, чтобы взять ночную рубашку. Приглядевшись, она заметила холст, лежащий внизу, и достала его. С холста смотрела молодая девушка, идущая среди ярких цветов по зеленому саду. Лоэтта сразу забыла обо всем.
Ей всегда нравилась живопись. В школе ее любимым предметом было рисование. До приезда в Орегон, где ее мама лечилась от рака, Лоэтта по-настоящему не рисовала. Живопись помогала ей коротать одинокие вечера. Она могла часами работать, не замечая ничего вокруг.
Лоэтта никогда не забудет день, когда она принесла маме свою картину, именно эту картину, которая маме очень понравилась. Даже перед смертью Опал Грехэм вся светилась от гордости за единственную дочь.
— Хочу, чтобы ты, дочка, добилась того, о чем мечтаешь, — прошептала она. — Ты можешь сделать все. Не забывай об этом.
Какое-то время после похорон Лоэтта помнила мамины слова. Но, столкнувшись с реальным миром, она поняла, что в ее родном городе людям нужны лишь те живописцы, которые умеют красить здания, сараи да еще заборы. Лоэтта вспомнила ярко-зеленый цвет, выбранный Бонни Трамбл для своего косметического салона, и петицию с требованием его закрасить. Все хотят что-то закрасить и скрыть: Уэсс, Бурке, женское благотворительное общество. Лоэтта не знала, что делать с этим всеобщим помешательством.
«Ты можешь все» — вспомнила она слова мамы.
Лоэтта увидела коробку с кисточками и банку с белой краской, купленные еще в Орегоне. Она решительно достала из шкафа ящик с необходимыми принадлежностями, накинула теплый жакет и побежала вниз.
Прижимаясь к стене, Лоэтта свернула за угол и вышла на Главную улицу. Днем центр Джаспер-Галча выглядел тусклым и обветшалым в любое время года, но ночью все было иначе. Казалось, сами здания превратились в серо-черные призрачные тени. Лоэтта не боялась темноты. Не из-за страха вовсе дыхание ее стало прерывистым, а сердце забилось сильнее. Ее переполняли восторг и предчувствие того, что скоро она откроет для себя что-то очень важное.
Все дома на Главной улице были старыми. Пытаясь не выходить из тени на участки, освещенные слабым светом луны, Лоэтта остановилась напротив маленького салона, где делала свою первую стрижку. На верхних стеклах можно было прочесть надпись, сделанную краской: «Бонни Клип&Керл».