— Лили…
— Меня зовут Лоэтта.
Бурке вздохнул.
— Помнишь, ты спрашивала, мог ли я изменить прошлое?
— Бурке, такое женщина не сможет простить.
Ответ ее принес нестерпимую боль. Он сдавленно кашлянул.
— Все, что случилось, случилось только ради Алекса. Когда Дениза выдала мне эту новость, я чуть ума не лишился. Мы расстались с ней за месяц до моей поездки к брату через Джаспер-Галч. Я надеялся, навсегда. Но она носила моего ребенка, Лил… Лоэтта.
— И ты женился, — ледяным голосом констатировала Лоэтта.
— Неважно, пусть она меня обманула. Да, я женился, — тихо ответил Бурке. — Не потому, что я любил ее, а потому, что я любил Алекса. Даже тогда. Хотелось подарить своему ребенку детство лучшее, чем было у меня. А не просто материальное благополучие в придачу с мачехами и отцами, которые меняются каждый год. Дениза была неплохим человеком, обожала Алекса. Я видел тебя рядом с детьми. Дети расцветали от одного твоего взгляда. Понимаю, ты сейчас вне себя, прости. Прости за все. Что еще сказать, сделать, не знаю. Но я знаю тебя. Ты сильная, у тебя большое сердце.
Еще минута, и я свалюсь посреди дороги, подумала Лоэтта. Она чувствовала себя ужасно, мерзко. Еще совсем недавно похвала Бурке могла ее обрадовать. Сейчас же только ветер стал холоднее, врезаясь в кожу обжигающими струйками.
— Лили. — Бурке сжал ее руку, не давая возразить. — Что бы ты ни сказала, для меня ты всегда останешься Лили. Черт побери, прости, что я тогда не вернулся. Разве ты не понимаешь? Я не мог. Дениза ждала ребенка.
— Я тоже ждала ребенка.
Лоэтта почувствовала, как он содрогнулся, вздохнул, потом изумленно посмотрел на нее. Лоэтта помолчала, по ее щеке скатилась одинокая слезинка.
— Да. Я забеременела в те выходные. Когда ты проезжал через город. Тогда все казалось мне чудесным подарком. Я мечтала, как скажу тебе. Я не сомневалась, что ты вернешься. Даже когда прошло два месяца, продолжала ждать. Но напрасно. Когда на третьем месяце я потеряла ребенка, хотелось умереть. Алекс чудесный малыш. Поверь, это большое счастье, что он у тебя есть.
— О Господи, Лили. Я не знал.
— Никто не знал, кроме доктора в Пирре и Доры-Ли. Однажды она застала меня поздно ночью в слезах. Еще я сказала маме, перед самой ее смертью.
Лили встала у него перед глазами, страдающая, растерянная. И совершенно одна. В груди нарастала тяжесть, постепенно превращаясь в боль. За спиной раздался шорох, голос Джейн прорвался сквозь рокочущий гул в ушах:
— Бурке, Алекс разревелся. Он зовет тебя. Пыталась его утихомирить, бесполезно. Что ж, сделаю вторую попытку, если ты, конечно, хочешь.