Следовательно,
существуют два сорта людей, два кардинально различающихся вида. Первый,
которого я знаю бесчисленное количество представителей, с очевидностью имеет
голову на плечах (под "головой" я разумею непрозрачный цветной
волосатый шар двадцати сантиметров в диаметре, с разнообразными отверстиями), в
то время как второй, которого мне известен лишь один представитель, совершенно
очевидно не имеет такой вещи на плечах. Подумать только, что до сих пор я не
замечал такого существенного различия! Словно жертва продолжительного приступа
душевной болезни, или пожизненной галлюцинации (под галлюцинацией я имею в
виду, как написано в словаре, кажущееся ощущение предмета, на самом деле
отсутствующего), я неизменно думал, что я практически идентичен всем остальным
людям, и никогда не определял себя как живущее без головы двуногое животное. Я
закрывал глаза на то, что всегда присутствовало, и без чего я действительно
незряч - на этот чудесный заменитель головы, эту безграничную ясность, эту
сияющую и абсолютно чистую пустоту, которая, тем не менее, сама есть (скорее
есть, чем содержит) всё, что попадает в мое распоряжение. Поскольку, как бы
внимательно я ни присматривался, я не нахожу даже того белого экрана, на
который спроецированы горы, и солнце, и небо, или того чистого зеркала, в котором
они отражены, или прозрачной линзы или глазка, через который они
рассматриваются - не говоря уже о том, что я не нахожу того человека, которому
всё это показывается, или хоть какого-нибудь зрителя (любого сорта), которого
можно было бы отличить от самого зрелища.
Ничто,
ничто не вмешивается, даже не мешает то обескураживающее и ускользающее
препятствие, которое называют расстоянием: кажущееся безграничным голубое небо,
белизна снегов с розовыми тенями, сверкающая зелень травы - как могут они быть
"далеки", когда нет ничего, от чего можно было бы быть вдали? Пустота
вместо головы сопротивляется какой-либо локализации и ограничению: она не
круглая, не маленькая или большая, и даже не находится в одном месте более, чем
в другом. (Впрочем, если бы голова даже и существовала, и я бы приложил начало
очень длинной линейки к вершине горы так, чтобы линейка проходила
непосредственно мимо моей головы, то в этот момент я не смог бы прочесть, какое
деление на линейке попадает на мою голову, ибо, как я не вижу свою голову, так
я не смог бы увидеть и линейку.) На самом деле, цветные фигуры ландшафта
показывают себя просто, без таких осложняющих приемов, как близко или далеко,
это или то, мое или не мое, увиденное мною или просто данное. Любая двоякость -
какой-либо дуализм субъекта и объекта - исчезла, ибо при таком положении вещей
ее некуда втиснуть.