— Ты им помашешь приветливо, поздороваешься, хоть бы ты в штаны при этом гадил со страха, понял? — увещал я Тима. — Улыбаться будешь мило. И сделаешь все, что я скажу.
Протянул руку, ущипнул сопляка за глотку.
— Датчи, мальчик мой, если не сделаешь все как надо, если рыпнешься — подохнешь в корчах, в грязи и соплях. Уяснил, Датчи?
Он закивал, пробормотал что-то сквозь всхлипы.
Кажется, понял.
Тим выехал на шоссе номер 3, ведущее к Усадьбе, затем свернул на немощеную подъездную дорогу. Маленькая «хонда» тряслась на колдобинах, оставшихся от высохших луж. Бампер и днище скребла сорная трава. Тим сидел оцепенело, глядя на прыгающее пятно света перед собой. Фары высвечивали кочки с сухой травой, следы шин в пыли.
Распахнутые настежь ворота из проволочной сетки. Въезжаем, движемся вниз по склону. По бокам — сплошь кусты. Из темноты выныривает стена из гофрированной жести, ржавая, страшная, глухая. Тим притормаживает, я замечаю две машины — открытый пикап и легковушку. Останавливаемся рядом. К нам идет человек с фонариком.
— Оставайся в машине, пока не подойдет! — рявкаю я, наставив дуло Тиму в лицо. — Мотор не глуши!
Выскальзываю в ночь. Теперь различаю окружающее: территория «Гидродайна» на пологом склоне, вдалеке — лес. Со стороны прочих индустриальных развалин цеха не видно, стоит на отшибе. Потому, наверное, и предпочли его «третьи» прочим заброшенным монстрам.
Тим поставил машину слева от пикапа и легковой. Выскочить перед «хондой» я не мог из-за фар, а тип с фонарем подходил как раз сзади. Осталось только спрятаться в низких кустах, молясь, чтобы не осветили случайно. Лег за кочку, выглянул.
— Датчи, э-эй, старина! — воззвал подходящий, шаркая ногами в пыли.
Тип — старший из парочки, болтавшей за столом на церковном барбекю. Тощий, как хронический наркот. Подстриженная борода окаймляет грубое угловатое лицо. Седые волосы сосульками падают на плечи. Эдакий Джордж Карлин,[50] не рассчитавший с голодовкой.
Про себя я обозвал его Дятлом.
Фонарик в его руках мотнулся лениво туда-сюда. На меня не попал.
— Э-эй, Датчи, все в порядке? — спросил, обходя «хонду». — Не забыл привезти мне пачку «Кэмела»?
Нагнулся, заглянул в машину.
— Опять забыл…
Шорох он услышал, но сделать ничего не успел — только обернулся и охнул удивленно. Мой удар пришелся под левую бровь. Он шлепнулся наземь, чуть согнувшись в пояснице, будто свернутый ковер.
Я поднял фонарь, посветил на Тима. Тот вцепился в руль, лицо мертвенно-бледное — как бы инфаркт мальчишку не хватил. Квикпиковская табличка с именем белела в сумраке.