— Я никогда не знал, что ты не любишь ее так сильно, — заметил он.
— Она отвратительная, — убежденно сказала Эмили, как будто это утверждение все объясняло. — Она пользовалась любым случаем, чтобы дать мне понять, не переставая улыбаться при этом, насколько мое присутствие вам мешает.
— Ты же и мне не говорила ни слова. Почему ты продолжала лгать? — нахмурилась Ребекка.
— Ну, когда вы появились на сцене, я заметила, что папа интересуется вами. — Теперь Эмили совсем оправилась от страха и откровенно рассмеялась, заметив, что Ребекка мучительно краснеет.
— Н-не будь дурочкой, — заикаясь, произнесла та и почувствовала, как под столом нога Николаса тихонько надавила на ее ногу.
— Папа совсем другой человек, когда он с вами, — сказала Эмили с детской непосредственностью. — Он не унижает меня.
— Я никогда не унижал тебя. — Николас неловко откашлялся. — Хотя ты большую часть времени бывала просто невыносимой! А когда ты вобьешь что-нибудь себе в голову, ты становишься ужасно дерзкой.
— Я приходила поговорить с тобой, клянусь, но не хотелось портить настроение. — Голос Эмили стал задумчивым. — Сначала мне казалось, что ты меня понимаешь. Ты даже помогал мне по физике, — в голосе девочки слышалась такая тоска, что Ребекке захотелось плакать.
— Конечно, я кое-что понимаю в физике, — сказал небрежно Николас. — И мне это нравится, — пробормотал он, глядя в сторону.
Пьер почувствовал, что Третья мировая война, кажется, не состоится, и возник около их столика со свежим кофе и сияющей улыбкой. Ребекка с облегчением отметила, что он достаточно благоразумен, чтобы не вмешиваться в разговор.
Пьер налил всем кофе, подмигнул Эмили, когда думал, что взрослые не смотрят на них, и снова отошел к стойке бара.
— И еще я почувствовала атмосферу, которая окружала вас.
— Атмосферу? — виновато произнесли в унисон Ребекка и Николас, и Эмили медленно кивнула.
— Как вы прощаетесь друг с другом, когда думаете, что я не вижу.
Краска залила лицо Ребекки. Она была готова убежать, как девчонка, и только усилием воли заставила себя остаться на месте.
— Поэтому я отложила разговор с тобой, чтобы дать тебе немного времени, — сказала Эмили.
Николас производил впечатление человека, потерявшего дар речи. Он будто безуспешно пытался уловить ход мыслей дочери.
— Ты решила дать мне немного времени? — тупо повторил он.
— Да, папа. Я знаю, ты не поверишь мне, но ты смягчился. Потом я встретила Пьера. — Она снова напряглась в ожидании нотации, но Николас не произнес ни слова. — Я рассказала ему все. Он настоящий друг. — Она повернулась к Пьеру с сияющей улыбкой, и он тоже улыбнулся ей. — Ты считаешь меня сумасшедшей? Ты меня ненавидишь?