— Но, тем не менее, папа может, как любой из нас, позволить себе иногда посмеяться, — нарушив молчание, мягко сказала Маргарет, и повернувшиеся к ней ребята перевели дыхание.
О Господи, подумал он, неужели я представляю собой такое жалкое зрелище? Дональд попытался припомнить, когда в последний раз веселился и смеялся с ними, и понял, что не в состоянии это сделать. Он растерялся, и ему осталось только благодарить Маргарет, которая отвлекла ребят, чтобы дать ему возможность собраться.
Присмотревшись к мальчикам, мистер Кимберли заметил, что их щеки цветут здоровым румянцем, а глаза сияют. Спасибо Маргарет за то, что она вытащила их сюда. Видно, как им тут нравится. Он внезапно поймал себя на мысли, что, доведись ему выбирать для сыновей среду обитания, ничего лучшего, чем эта, он бы не пожелал.
И снова на него навалилась печаль — сожаление о том, что дети живут как бы сами по себе, без его постоянного участия, и грусть, что в их жизни нет больше Кэтрин, и отчаяние, что, наверно, он так и не сможет воспитать в сыновьях настоящее представление о семье и доме. Подняв глаза, он увидел, что Маргарет смотрит на него внимательным и сочувственным взглядом, и выдавил улыбку.
Взгляд ее смягчился, и в нем мелькнуло какое-то послание — о чем? Может быть, обещание? Но обещание чего? Что потом все сложится хорошо? Но в нем уже проснулся какой-то чудовищный эгоизм. Будущее представлялось весьма туманным, и сейчас он не хотел об этом больше думать. Куда более желанным и спасительным казался возможный миг блаженства, всего лишь миг, без долгих рассуждений, отчаянное погружение в бездну давно забытой, потерянной радости единения с близким и желанным существом. Он отвел глаза, чтобы Маргарет не догадалась о его мыслях. Проклятье, с какой силой он вдруг захотел ее, пусть даже дал ее матери обещание…
До чего трудно. Но он уже много лет приучал себя к дисциплине мыслей и поступков. И теперь должен пустить в ход это умение.
Наконец все покончили с едой и перебрались в гостиную, большую комнату с огромным камином и обширным мягким диваном. На окнах висели портьеры, полыхающие яркими соцветиями, они приятно сочетались с подушками, разбросанными по всей комнате. Пол был устлан персидскими коврами, и, устроившись на одном из них перед камином, Фанни тут же заснула. Дональд с трудом преодолел искушение присоединиться к ней. Стоило ему чуть расслабиться, как у него тут же тяжелели веки.
— Какая прекрасная комната, — со вздохом восхищения сказал он Агате.
— Правда? Когда в прошлом году Маргарет переделала ее, мы были просто потрясены.