Очаги жизни тлеют теперь под землей — в катакомбах, туннелях метро, убежищах, бункерах и уцелевших подвалах. А над пепелищами висит серое, мглистое небо, где гуляет ветер, помнящий минувшее. Он холодный, подчас свирепый, но это неважно.
Ветер дарит ощущение простора и позволяет мне взглянуть в бездну памяти — ведь я еще могу это сделать, потому что родился до катастрофы. Повезло? Сложный вопрос. Иногда мне кажется, что тем, кто не знает разницы, живется проще: у них совсем другие потребности и мечты.
Сквозь воздушные рукава я вижу призрачные, наполовину стершиеся образы детства. Зеленые сады, в которых утопали эти края, беззаботно бегущих по улицам людей, снующие машины, дома с уютно бликующими стеклами, черные переплетения телевизионных антенн на фоне желто-сизых каскадов облаков. Кажется, я очень любил это время суток: солнце зашло, но вечер еще не успел сковать район прохладой и сумерками. Краткие минуты, когда все вокруг будто бы оказывается в сказочном приграничье — между двумя мирами.
В шуме ветра я слышу щебетание птиц, далекий треск трамвайного звонка, смех продавщицы мороженого, лузгающей семечки на привокзальной площади и прячущей подтаявшие рожки поглубже в лоток с сухим льдом.
Вечно текущий в небесах поток несет через время благоухание сирени, вспыхивающей в мае цветными гроздьями то тут, то там. И запах душистого подсолнечного масла из кухни хлопотливой хозяйки. И едва уловимый аромат чьих-то духов, волнующий сердца проходящих мужчин...
Я стряхнул скопившуюся на ресницах морось.
Локти затекли, комбинезон со стороны правого рукава покрылся мельчайшими капельками, сыплющими из облаков. Я придвинулся чуть ближе к краю, встал в полный рост и, широко расставив руки, оперся о железные А перила. Даже через перчатки чувствовалось, какие они шершавые и влажные.
Отсюда, с 70-метровой высоты смотровой площадки, было видно километров на пять–семь — в зависимости от погоды и времени года.
Сейчас лето. Вечернее затишье. В такие моменты, когда со стороны Волги не долетают шквальные порывы, сгоняющие грозовые тучи и сбивающие с ног, можно даже увидеть, как мельком проглядывает Солнце.
Здание железнодорожного вокзала в Самаре чудом уцелело во время знаменитой волжской волны, смывшей центр города при первом взрыве. С западной стороны, конечно, вышибло все стекла, сорвало хилые надстройки, гигантские стрелки с фасадных часов, уронило тяжелые перекрытия на перроны и пути, а часть козырька — на столпившихся у входа пассажиров. Но сам огромный конус выстоял, остался торчать даже венчающий купол шпиль. Видно, когда возводили этот шедевр современного зодчества, инженеры и строители не схалтурили и грамотно просчитали запас прочности. Интересно, они и впрямь думали о возможности ядерной бомбардировки или так, от избытка энтузиазма? Эх, разве теперь узнаешь...