— Я хочу побывать в здешних постройках. Неплохо у Кронрэя получились вон те храмы, согласен?
Фирэ мрачно опустил голову:
— Тут я вам не попутчик, Тессетен.
Тот засмеялся:
— Симпатичная игра слов, ученик! Надо запомнить! А лучше — запиши. Что-то слаб я становлюсь на голову…
* * *
Сетен почувствовал царицу еще задолго до того, как ее маленькие ножки ступили на плиты храма Двух Путников.
Он стоял между колоннами и задумчиво глядел в воду бассейна.
— Я хотел бы, чтобы ты это запомнила, сест… царица. И этот зал, и эту купель…
Танрэй остановилась поодаль:
— Зачем вы здесь, Сетен? Откуда вы?
— Почему ты не подойдешь, прекраснейшая? — в его речах, как обычно, прозвучала ирония. — Не беспокойся, мы с ребятами уже хорошо отмылись.
Танрэй медленно прошла между колоннами и стала на другой стороне бассейна, напротив Сетена. Он посмотрел на отражение колонн и Танрэй в неподвижной темной воде.
— Так что же? — настаивала она.
— А почему ты меня не спросишь о чем-нибудь другом? О том, что с нами было за эти годы, например? Где твое женское любопытство, сестричка? — продолжал заигрывать Тессетен, будто задавшись целью расшевелить ее и заставить улыбнуться.
— Там же, где та ночь и семьдесят три воина, уведенные тобой.
— А-а-а… обида, огорчение… Жаль. Я думал, мы сможем найти с тобой общий язык.
Не дожидаясь ответа, нищий повернулся и, хромая, пошел прочь из храма. Танрэй отправилась следом и прикоснулась к его руке уже на ступенях. Он стал еще более решителен, чем прежде. Этот так не вязалось с обликом бродяги…
— Сетен, нам нужно поговорить, — сказала она, смягчая тон. — Сегодня вечером, во дворце Тизэ, на моей половине.
— Как я узнаю о «твоей половине», царица? — насмешливо переспросил Тессетен. — Где она?
— Охрана будет предупреждена. Тебя направят.
Она искала его глаза. Сетен кривовато улыбнулся:
— Я пошутил. Я найду тебя в любом месте нашего дряхлого синего шарика, сестренка.
* * *
Солнце пустыни опускалось в пески. Почти тотчас небо скрыла накидка Науто: так стали называть ночь простые люди страны Ин, любившие песни своей правительницы.
Танрэй ждала, и наконец в соседнем зале послышались тяжелые, слегка прихрамывающие шаги.
— Уходи, Хэтта! — приказала Танрэй служанке, которая что-то шила в своей комнатушке за тонкой занавеской. — Пойди, займи Коорэ.
Полог откинулся. В покои вошел Тессетен. Они обменялись взглядом с Хэттой, и, узнав его, кула-орийка поклонилась.
— О! Приятно видеть. Прости уж, забыл, как тебя звать…
— Хэтта, атме Тессетен… — пробормотала служанка. — Я могу идти?
— А мне откуда знать? — взглянув на ее ноги, он пожал плечами, и Хэтта выскользнула прочь.