* * *
— Что ты собираешься делать с Тессетеном и его людьми, Ал? — Танрэй стрелой влетела в покои мужа, и его прислужники едва успели дать ей дорогу.
— Ничего. Что мне с ними делать? — Ал оторвался от чтения каких-то бумаг.
— Тогда почему ты не распорядился, чтобы с ними поступили, как с гостями?
— Потому что, если ты не забыла, много лет назад Сетен распорядился так, что с нами могли поступить как со смертниками.
— Для чего тогда ты их приветил?
— Они оританяне. Я не могу отказать равным на глазах у своих подчиненных. Это неэтично.
— В другое время мнение подчиненных тебя не интересует. Скажи лучше, что тебе хочется насладиться унижением Тессетена и Фирэ!
— Чего ты добиваешься от меня, Танрэй? Тебе есть, что сказать по существу?
— Ты выражаешься, как закосневший чиновник из провинций Оритана! Мне нечего сказать тебе «по существу», потому что я уже все сказала.
Танрэй села на стул, поправила натирающий лодыжку ремешок сандалии, а затем так же стремительно, как вошла, удалилась.
Ал выглянул в окно и приказал подать ему колесницу, запряженную свежими гайна. Спускавшаяся по ступенькам жена услышала это. Что ж, прежде он хотя бы говорил ей, куда уезжает…
* * *
Выстиранная одежда, вернее, нищенское рванье незваных гостей под палящим солнцем высохло почти мгновенно.
Слегка вывесив тонкий розовый язык и тяжело дыша, на берегу озера лежала громадная кошка Фирэ. Она лишь сверкнула желтыми глазами на зацепившего ее по морде краем своей хламиды Тессетена и отвернулась. А он подошел к одевающемуся Фирэ.
— Ну и жара здесь! Даже Кула-Ори — ни в какое сравнение…
Молодой спутник мрачно покосился на высившиеся вдалеке, за озером, храмы Тизэ.
— Я предпочел бы не медлить, Учитель… — хрипловато сказал он.
Сетен продел руку в свой браслет, который вечность назад подарила ему Ормона, повертел запястьем, прилаживая украшение поудобнее.
— Еще не время, мой мальчик.
— Весть уже дошла до Таурэи? Я не могу видеть его…
— Не беспокойся. Из беседы слуг я узнал, что он сейчас уезжает на день или два.
— Тогда понимаю…
— Ух ты, ух ты, смотри-ка! — Тессетен нарочно дразнил зверя, а тот лениво лязгал зубами. — Что, тварёныш? Что?
Наконец кошка обозлилась и, громко рыкнув, бросилась на Сетена с выпущенными когтями. Тогда рыкнул и он, закрывшись любимым обликом, а потом слегка турнул зверя. Кошку отбросило в сторону.
— Ладно вам портить мне охранника!
— Каждая тварь должна знать свое место, — ответил Тессетен.
Глаза его из рубиново-красных стали черными, и вдруг резко посветлели.
Обиженно огрызаясь, зверь улегся на свое место. Сетен сел рядом и стал гладить кошку по огромной голове.