— Я приехала пораньше: у папы случился сердечный приступ. А потом пришлось заняться спонсорами рождественской распродажи.
— Оливия, не лукавь со мной! Что произошло между тобой и Грантом? Почему его нет?
— Он решает вопрос с работой в Ванкувере.
На несколько минут, повисла тишина, пока Бетани переваривала информацию. Наконец она сказала:
— Пойди, приоденься, пообедаем в кафе.
— Нет, — отказалась Оливия. — В другой раз.
— Никаких отговорок.
Они устроились в уголке кафе и заказали яичницу с креветками. Оливия сидела с неприступным видом.
— Ну, что произошло? И если ты скажешь «ничего», я устрою маленький переполох.
— У нас с Грантом опять все разладилось, — с тоской в голосе сказала Оливия.
— Я догадалась. Но мне хочется знать, каким образом тебе удалось испортить такое хорошее начало?
Оливия безучастно уставилась в окно. Кленовая аллея вдоль речной долины уже покраснела. Скоро будет День благодарения, затем Рождество, и еще один год проходит, а ее боль и тоска остаются…
— Отношения строят вдвоем, Бетани. Ты же знаешь.
— Как же хочется выругаться! — Бетани была вне себя от возмущения. — Что ж, я поторопилась со своими советами, но я думала, что теперь вы оба, наученные горьким опытом, станете терпимее и умнее.
— Я тоже так считала, но Грант — эгоист. Он хочет быть единственным в моей жизни, а для меня не может быть выбора — он или папа. Какой бы Сэм ни был, он мой отец и очень любит меня.
— Так объясни ему это, а еще лучше — поезжай обратно. Грант не может быть эгоистом, он — врач, это исключается в силу профессии, а иначе ему нечего делать в медицине.
— Нет, — возразила она, отодвигая в сторону свой едва тронутый омлет. — Он вполне ясно дал понять, что не собирается мириться с моими капризами. Любовь к отцу он считает капризом!
— Тогда пусть немного поварится в собственном соку. Может, когда он хорошенько поразмыслит, станет больше прислушиваться к голосу разума. Оливия, я же видела, как он опьянен тобой, как и ты, кстати. Ешь. Ты ничего не добьешься тем, что будешь морить себя голодом, к тому же ты ужасно выглядишь.
— Я не голодна, — упиралась Оливия, — а если честно, недавно меня даже тошнило от одного вида еды.
Бетани внимательно на нее посмотрела.
— Я-то думала, вернемся после обеда к тебе домой, и как следует выпьем, но ты, пожалуй, сейчас не расположена. Вместо попойки я дам тебе еще один мудрый совет: не ставь на Гранте крест без борьбы, Оливия. Он слишком хорош, чтобы швыряться им.
— Думаю, совет опоздал, — сказала Оливия. — Мы, вернее, я уже все испортила.
— Никогда не бывает слишком поздно, — усмехнулась Бетани. — По крайней мере, до тех пор, пока у тебя в груди еще бьется сердце. У вас обоих столько возможностей все вернуть.