Она слышала энергичные толчки маленького сердечка и думала о другом — износившемся сердце отца.
— Как отец? — прошептала она. — Я слышала кардиоскоп. Он…
— Это был не Сэм, любимая, — спокойно сказал Грант. — Лечащий врач сказал, что он держится молодцом.
Но она видела напряженность в его глазах и села.
— Ты чего-то недоговариваешь. Разреши мне встать, я хочу убедиться, что все в порядке.
— Нет. — Он осторожно уложил ее. — Тебе пока нельзя туда. Успокойся, сейчас для тебя ребенок на первом месте.
— Ты не веришь, что он серьезно болен? Считаешь симулянтом? — Оливия не могла успокоиться.
Грант взял ее руки и поцеловал каждую, а затем проникновенно пробормотал:
— Мне стыдно, Оливия, я, конечно, ошибался, но причина одна — он слишком часто спекулировал на своей болезни. Я же тебя просил сказать правду о причине переезда в дом отца, и что ты мне ответила? Если б я знал, что ты четыре месяца выхаживала его, я бы давно был в Спрингдейле.
— Но когда я пыталась сказать тебе, что отец болен, кстати, еще тогда, в отеле, ты рвал и метал от ярости, не желая ничего слышать.
Он опустил глаза.
— Ты права. Но урок пошел на пользу. Я не хочу тебе врать. Сэм в плохом состоянии, и если он выкарабкается, то хорошо, но путь к окончательному восстановлению будет длинный и трудный. Сейчас у тебя есть мое плечо, а на своих плечах ты несешь эту ношу уже долго. Сейчас моя очередь. Я договорюсь о круглосуточном дежурстве, если понадобится, и лично позабочусь о том, чтобы он получал самую квалифицированную помощь.
— Неужели, Грант, ты, чувствуешь себя виноватым?
— Да, черт побери! Я испытал такой страх, который отнял у меня десять лет жизни. — Он ходил по палате, затем резко остановился. — Я подумал, что это тебя забрала «скорая», Лив, снова выкидыш и причина его — мое бурное поведение. Ты была такой измученной в то утро, но я все равно продолжал давить на тебя. Я, врач, должен знать, что это означает, но это не остановило меня от упреков. Когда Эдвард сказал мне… я так испугался за тебя и ребенка, что не соображал, что делать. — Он смущенно засмеялся. — Ты бы видела меня в тот момент! Я нарушил, наверное, все правила дорожного движения, и содрогаюсь от одной мысли, что обо мне подумал персонал реанимации, когда я ворвался к ним.
— Грант, я так рада, что ты со мной, — искренне сказала она.
— Лив, я хочу, чтобы мы поженились, и как можно скорее. Теперь мы оба изменились, и я, со своей стороны, обещаю, что ты будешь счастлива.
Это были слова, которые она мечтала услышать, правда, не в такой ситуации.
— Знаешь, Грант, о чем я прошу? — Оливия покачала головой. — Будь терпимее к моему отцу, он по-своему любит меня, всегда был со мной, благодаря ему, я не знала материальных проблем. Сейчас он болен, и пришла моя очередь быть с ним.