Между конспирологическим мышлением в феминизме и черном активизме существует поразительное сходство, но в то же время есть между ними и важные различия. Притом, что оба этих движения акцентируют внимание на уязвимости тела, особенно в сфере сексуальности и воспроизводства, в афроамериканских теориях заговора обычно рассматриваются атаки на чернокожих мужчин. Так, одна популярная образовательная серия книг для афроамериканцев называется «Как противостоять заговору с целью истребления чернокожих мальчиков».[297]
Мы, народ, обвиняем геноцид
Хотя афроамериканские конспирологические теории приобрели новые функции и новую известность в конце эпохи борьбы за гражданские права, конспирологическое мышление в черной Америке насчитывает долгую историю. Как пишет Патрисия Тернер в своем исследовании о роли слухов в черной культуре, расовые различия стали осмысляться в форме конспирологической риторики и черными, и белыми, начиная с момента их первой встречи.[298] Страх перед каннибализмом возник с обеих сторон, и с тех пор история взаимных подозрений продолжается, проходя такие вехи, как рабство, период реконструкции, подъем первого и второго Ку-клукс-клана и расовые волнения XX века. Тернер показывает, что распространенные среди черных слухи о скоординированной враждебности белых обычно оказываются более чем обоснованными, если и не на отдельном примере, то уже точно в более широком контексте непрекращающейся истории расовой несправедливости и санкционированного насилия. Исторические примеры, которые приводит Тернер в своей книге «Я слышал об этом из третьих уст», демонстрируют поразительную живучесть подозрений в заражении и заговоре, многие из которых замешаны на страхах перед сексуальным и медицинским вмешательством.
Вместе с тем, важно признать, что с конца 1960-х годов в конспиративистской культуре чернокожей Америки произошли существенные сдвиги. Эпоха борьбы за гражданские права принесла с собой возросшее понимание того, что расистские законы сегрегации и молчаливое соглашательство с насилием по отношению к чернокожим на Юге вылились в согласованную и полуофициальную политику превосходства белых, в заговор на деле, если не по названию. В провокационной петиции, адресованной Организации Объединенных Наций в 1951 году, Пол Робсон, У. Э. Б. Дюбуа и другие члены Конгресса гражданских прав доказывали, что разгул террора на Юге попадал под установленное ООН определение геноцида. В этом докладе содержались подробные документы, свидетельствующие о линчеваниях, случаях превышения полномочий и экономическом пренебрежении. Все это позволило авторам петиции заявить: «Мы, народ, обвиняем геноцид. Мы, негры и белые, подписавшиеся под петицией, заявляем, что расистские мероприятия и сегрегация являются политикой геноцида, которую правительство проводит против негритянского населения». Хотя сам Робсон продолжил в марксистском духе, утверждая, что «главной движущей силой громадного и умышленного заговора с целью геноцида против негров в Соединенных Штатах является монополистический капитал», доклад «Мы обвиняем геноцид» (хотя и нетипичный из-за прямоты, с которой в нем высказывались обвинения) во многом был написан в духе традиционного для правозащитников требования покончить с государственной политикой и практикой расовой дискриминации.