Видите, видите, — пробормотала она и обняла мужа одной рукой. Потом отвела его обратно в каюту, где до сих пор ощущалось присутствие Толо и Эфросиньи.
Она уложила Кавалера спать, а сама решила не ложиться, ее помощь может еще кому-то понадобиться. На заре она вернулась в каюту, разбудила мужа и вывела его на заваленную обломками палубу. Море совершенно успокоилось, красный шар восходящего солнца подсвечивал розовым раздутые паруса, а призраки тех, кто приходил утешать Кавалера, постепенно рассеивались. Жена показала записку, которую получила в четыре утра, когда в каюте королевы убаюкивала беспокойного, вырывающегося Карло Альберто. Записка была адресована ей. Герой просил Кавалера, ее светлость и миссис Кэдоган почтить своим присутствием рождественский ужин, который состоится сегодня в полдень в адмиральской каюте. Какое чудесное утро, сказала она.
В середине обеда, за которым измотанный до предела Герой не ел ничего, страдающий от тошноты Кавалер пытался съесть хоть что-то, а обе женщины (миссис Кэдоган спала всего час) ели с большим аппетитом, кто-то постучал, потом заколотил, потом забарабанил в дверь. Оказалось, одна из горничных королевы: задыхаясь от рыданий, она стала умолять жену Кавалера поскорее прийти в каюту своей госпожи. Миссис Кэдоган извинилась и ушла следом за дочерью. Королеву и доктора они застали склонившимися над постелью принца. Взгляните, закричала королева. Il meurt![17] Глаза мальчика закатились, тело извивалось в судорогах, дрожащие пальчики сжимались в кулачки, большими пальцами внутрь. Жена Кавалера обхватила ребенка и поцеловала в холодный лобик.
Конвульсии — обычное проявление страха, — сказал доктор. — Когда юный принц придет в себя и поймет, что шторм прекратился…
Нет, — закричала жена Кавалера. — Нет!
Пока королева кляла судьбу, жена Кавалера укачивала коченеющее тельце, а миссис Кэдоган, просунув между зубов мальчика полотенце, утирала пену с его рта. Раздались крики матросов: показался Палермо. Палермо! Промежутки между судорогами стали короче, жена Кавалера крепче прижала ребенка к груди, она баюкала его, дышала вместе с ним, будто это могло помочь ему дышать, напевала английские псалмы из своего детства. Он умер вечером у нее на руках.
Вскоре после полуночи «Вангард» бросил якорь, а час спустя обезумевшая, рыдающая королева с двумя дочерьми и несколькими слугами погрузились в небольшую шлюпку. Король отказывался покидать корабль, пока сицилийские подданные не организуют для него на этой великолепной марине торжественную встречу с надлежащими почестями; он еще никогда не бывал во второй столице своего государства.