Я была в ужасе.
— Но ты же сказал, что она следовала указаниям ангелов!
— Да. Жанна до самой смерти уверяла, что слышит их голоса и следует их советам, — каким-то бесцветным голосом подтвердил он. — Ее осмотрели с ног до головы и были вынуждены признать, что она и впрямь девственница. Та самая Девственница Жанна. И она все правильно понимала; она видела, что во Франции нас ждет поражение. А теперь мы, по-моему, окончательно проиграли войну.[4] Она сделала королем этого жалкого французского дофина и превратила разрозненные отряды в настоящую армию. О, это была необычная девушка! Вряд ли когда-нибудь появится подобная ей. Огонь в ее душе вспыхнул задолго до того, как ее возвели на костер. И огонь, что горел в душе Жанны, был поистине священным. Он был зажжен самим Святым Духом…
— И я такая же, — судорожно вздохнув, прошептала я.
Увидев мое восхищенное лицо, солдат рассмеялся.
— Нет, маленькая госпожа, это всего лишь старые сказки. У такой девочки, как ты, нет ничего общего с Жанной. Она мертва и вскоре будет забыта. Даже прах ее развеяли по ветру, чтобы никто не мог собрать его, упокоить в усыпальнице и поклоняться ей как героине.
— Но Господь действительно говорил с ней, с простой девушкой, — возразила я. — Не с королем, не с юношей — с нею, с девушкой!
— Да, — согласно кивнул старый воин, — полагаю, она-то была совершенно в этом убеждена. Не сомневаюсь, что она действительно слышала голоса ангелов. Наверняка слышала! Иначе никогда бы не сумела совершить ни одного из своих подвигов.
Тут гувернантка пронзительным голосом позвала меня с парадного крыльца, и это на минутку меня отвлекло. Тем временем старый солдат успел поднять свой ранец и забросить на плечо.
— Но ведь все это правда? — допытывалась я, нагоняя его и пытливо заглядывая ему в глаза, когда он, чуть прихрамывая, уже шагал через конюшенный двор к воротам, что выходили на проезжую дорогу.
— Солдатские байки, — равнодушно обронил он. — Можешь все это забыть. И ее тоже. А уж меня-то, видит Бог, и вовсе вряд ли кто вспомнит.
В общем, я отпустила его. Но Жанну не забывала и никогда не забуду. Каждый раз я обращалась к ней в своих молитвах и просила указать мне путь, а порой, крепко зажмурившись, тщетно старалась представить ее себе. С того дня любой солдат, останавливавшийся у ворот нашего Блетсо и просивший милостыню, получал тарелку еды, и ему непременно велели дождаться маленькой леди Маргариты, которая захочет с ним побеседовать. За мной посылали, и я действительно всегда выясняла у каждого такого солдата, довелось ли ему побывать в орлеанских фортах Огюстен и Турель и в самом Орлеане, в Жаржо, в Божанси, в Пате, в Париже. Мне были известны все без исключения места, где Жанна выигрывала бои, известны так же хорошо, как названия соседних с Блетсо деревень у нас в Бедфордшире. Некоторые из забредавших к нам солдат действительно участвовали в этих сражениях, а кое-кому посчастливилось видеть и саму Жанну. Но все описывали ее одинаково: хрупкая девушка верхом на огромном белом коне, над головой развевается знамя с вышитыми на нем лилиями. Она всегда мелькала именно там, где битва была наиболее жестокой и яростной; эта девушка вела себя точно принц, восходящий на престол и поклявшийся принести мир и победу в свою страну; она отдала жизнь служению Богу; она была самой обыкновенной девушкой, вроде меня, но стала настоящей героиней.