— Немного осторожности, — заявил он с улыбкой, наблюдая, как Артур, спокойно и уверенно рассекая воду, переходит вброд реку Северн, называемую также «воротами Уэльса». — Мы родились в трудное время, когда мужчина или даже женщина вынуждены выбирать не только свой собственный путь, но и то, кому на этом пути хранить верность. Человеку всегда следует проявлять осторожность и сначала думать, а уж потом действовать.
— Раньше мне казалось, что делать нужно то, что правильно, — заметила я. — И только это.
— Да, но раньше ты мечтала стать святой, — снова улыбнулся муж. — А теперь ты мать, у тебя есть сын, так что теперь тебе в первую очередь приходится решать, что лучше — поступить правильно или обеспечить защиту своему ребенку и себе тоже. И тебе, конечно же, важнее всего на свете уберечь сына от угрозы. Возможно, его безопасность теперь значит для тебя даже больше, чем воля Божья.
Некоторое время я озадаченно молчала, потом ответила:
— Но ведь воля Божья, наверное, в том и заключается, чтобы мой невинный сын пребывал в безопасности. Мой малыш безгрешен и по рождению принадлежит к королевскому семейству, к тому королевскому дому, который является единственным по-настоящему законным. Так что Господь не может не хотеть безопасности для моего сына, дабы мой мальчик впоследствии послужил королевскому дому Ланкастеров. Тут мое желание и желание Господа полностью совпадают.
— Неужели ты и впрямь думаешь, что Господь, пребывая в Царствии Небесном и с начала времен ожидая с ангелами Судного дня, только и делает, что смотрит вниз на тебя и маленького Генри Тюдора, поддерживая в тебе мысль, что любое твое деяние соответствует Его, Божьей воле?
Это звучало почти как богохульство.
— Да, я действительно так думаю, — неуверенно отозвалась я. — Сам Иисус Христос утверждал, что я не менее для Него драгоценна, чем полевые лилии.[22]
— И это действительно так, — мягко промолвил муж, словно желая утешить меня этой евангелической притчей.
Наш разговор заставил меня погрузиться в себя и надолго замолчать. И лишь вечером, когда муж помогал мне спешиться во дворе какой-то маленькой грязной гостиницы, стоявшей на обочине дороги в Кардифф, я спросила:
— Но неужели ты считаешь, что найдется немало таких, как ты, кто не отдал свое сердце ни той ни другой стороне?
Ласково потрепав Артура по темной гриве, мой супруг спокойно произнес:
— Убежден, что большая часть людей предпочтет тот дом, который сумеет обеспечить им мир, благополучие и защиту. Хотя существует, конечно, такое понятие, как верность монарху, и никто не может отрицать, что Генрих — коронованный правитель Англии и помазанник Божий. Но как быть, если он не в состоянии руководить страной? Как быть, если он опять заболеет и окажется недееспособен? Как быть, если им станет командовать королева и этой королеве будут давать дурные советы? Разве можно в таком случае счесть преступлением простое желание посадить на трон вместо беспомощного короля следующего законного наследника престола? И тоже из королевской семьи? Мало того, близкого родственника короля, его кузена? Человека, который имеет не менее веские основания претендовать на престол, чем сам Генрих?