— Что ж, ловкий ход, — усмехнулся Иванов, — Сноровистый, видать, начальник был г — н Миронович!
— Уж конечно, — согласился Фома Фердинандович, — Миронович очень не любил, когда на его участке работали чины Сыскной полиции. Оно и понятно почему: ему было чего бояться. По сыскной части он имел одного делопроизводителя, некоего Катарского. Это был опытный полицейский, более 20 лет он отработал в Москве, кого — то там ловил, говорят, неплохо ловил. И были на участке Мироновича два дома, в которых давали убежище «бегунам»…
Полковник замолчал, наблюдая за реакцией сыскного агента. А Иванов сразу напрягся. И было отчего. Секта «бегунов», наряду с хлыстами и скопцами, принадлежала к трём самым опасным течениям русского Раскола. Бегуны принципиально не получали паспортов, не служили в армии, не платили налогов и вообще не вступали ни в какие отношения с государством. В случае задержания полицией они называли себя людьми «не помнящими родства». Государство, на протяжении многих десятилетий пытавшееся оградить себя от бродяг (рассматривая «перехожих людей» как потенциальных преступников), ссылало таковых в каторгу, изгоняло из городов. Со времён Петра Первого одно только отсутствие паспорта уже образовывало состав уголовного преступления. Но помимо этого «бегунов» подозревали — и не без оснований — в том, что они для пополнения своих рядов похищают из христианских семей детей для последующего воспитания в духе сектантского вероучения. Кроме того, было известно, что «бегуны» нередко дают убежище уголовным преступникам, особенно, если последние хорошо знают Священное Писание и объясняют свои столкновения с законом несовпадением с официальным собственных взглядов на религию. «Бегуны» доставляли властям очень много хлопот; никто в точности не знал численности секты и масштабов её распространения. Известно только было то, что подпольные молельни секты есть во всех крупных городах России и человек, связнный с сектой, может скрытно пройти всю страну от Владивостока до Варшавы буквально в каждом населённом пункте получая кров в тайных сектантских убежищах.
— И что же…? — осторожно спросил Агафон Иванов, стараясь не показывать особенной заинтересованности в услышанном.
— Миронович с Катарским завели очень любопытный порядок: они не трогали притоносодержателей, хотя, разумеется, прекрасно их знали. Более того, они не трогали и тех беспаспортных сектантов, что находили пристанище по упомянутым адресам. Как нетрудно догадаться, Миронович вовсе не был филантропом, просто за каждого нового «бегуна», появлявшегося на его участке, он получал 50 рублей серебром, так сказать, «откупных». И после этого беспаспортному сектанту во 2–й Литейной части ничего не грозило. Даже если в силу какой — то нечаянной ошибки такой «откупленный» попадал в участок, то благополучно покидал его и никаких документальных следов такого задержания не оставалось.