Его резкость причиняла ей боль, но придется смириться, она просто обязана проследить, чтобы он выпил что-нибудь горячее и сладкое. Ленни разыскала заварной чайник, чашки, блюдца, сахарницу, ложечки, налила в молочник сливки и поставила все это на поднос. Когда чай был готов, она взяла поднос и спросила:
— Куда?
Он без слов указал на дверь.
Просторная, элегантная гостиная выходила в сад. Узкий серп месяца заглядывал в окно. Чуть слышно журчал невидимый фонтан, кусты и трава отливали серебром. Душистый табак раскрыл свои белые пятиконечные цветы навстречу большим тихим звездам. Окруженная гирляндами плюща дорожка вела к бассейну, его поверхность словно сливалась с мерцающей вдали гладью моря. Было в этой картине что-то идиллическое, безмятежное. Ничто не напоминало о том аде, откуда они только что вырвались. Мир казался безгрешным и юным. Ленни замерла с подносом в руках, любуясь чудесным пейзажем. Когда Стэнли потянулся к выключателю, она запротестовала:
— Не надо. Отсюда такой фантастический вид.
— Тебе достаточно лунного света, чтобы разливать чай?
— Я вижу в темноте как кошка, — тихо рассмеялась она, не обращая внимания на его иронию.
Стэнли подождал, когда она сядет, и опустился напротив нее на низкую, широкую, явно сделанную на заказ тахту. Ленни налила чай, добавила две ложки сахара и поставила чашку на столик.
— Я не пью сладкий чай, — мягко сказал он.
— Сегодня придется. — Она надеялась, что ее голос звучит убедительно и спокойно. — Сахар нейтрализует адреналин.
Ленни гадала, насколько решительным будет отказ, но Стэнли вдруг задумчиво произнес:
— Тогда и тебе нужно выпить.
— Конечно. — Она положила сахар в свою чашку и, пристально разглядывая серебряную ложечку, размешала.
— Обычно мною не так легко манипулировать, — вроде бы дружелюбно заметил Стэнли, но в тоне его сквозило скрытое предостережение.
Ленни охотно в это верила!
— Некоторые мужчины, — холодно отозвалась она, — так сживаются с ролью супермена, что совершенно забывают, что состоят из плоти и крови, как простые смертные.
— И ты считаешь, что я один из них?
— Нет, — спокойно ответила девушка, — ты слишком умен для этого.
Повисла напряженная тишина. Потом он тихо сказал:
— Я не заслужил, чтобы меня баловали.
— Если налить чашку чая — баловство, то ты не много видел в жизни, бедняжка. Баловать — это по меньшей мере подавать кофе в постель или потереть спину в ванной.
О господи, вспыхнула Ленни, опять мой проклятый язык! В темноте блеснула белая полоска его зубов. Стэнли улыбнулся, но ничего не сказал и потянулся к стоящей перед ним чашке. Отчетливо раздался легкий стук. Поставив чашку на блюдце, он сквозь зубы пробормотал что-то неразборчивое.