— Ну, что вы теперь скажете?! — не без злорадства спросил он. — Что ты скажешь, Макар?!
Макар поднял обломок кирпича, бросил его в воду и, не глядя на Андрея, ушёл с пристани.
— А ты. Давай… Ну, говори! — насмешливо предложил Яшка.
— «Давай, Давай»! — проворчал Давай. — Чего давай?! — и тоже, не взглянув на Андрея и Гульку, пошёл за Макаром.
— Эх вы, герои!.. — процедил Яшка, сплюнул и обернулся к Шурке: — Ну что, Шурочка?! «Верю, верю…»
И он тоже ушёл.
Транзистор залаял ему вслед, а Шурка, укоризненно взглянув на Андрея, со слезами на глазах убежала прочь.
Андрей и Гулька остались одни. Тихо покачивались лодки у берега, шлёпая носами по воде. Откуда-то издалека слышались голоса спасателей, что-то кричавших через звукоусилитель купающимся.
Признались… А легче не стало. Наоборот, вышло ещё хуже — они лишились лучших своих друзей.
Это Андрей понимал. А вот что делать теперь, он не знал.
На этот раз решение подсказал Гулька.
— Пусть Подушкин… — произнёс он.
— Что — Подушкин? — спросил Андрей.
— Пусть Подушкин… — повторил Гулька и замолчал. Он не решался высказать свою мысль.
— Ну?.. — нетерпеливо прикрикнул Андрей.
— …напечатает опровержение, — чуть слышно досказал Гуля.
Андрей задумался. Ему представилось опровержение, напечатанное почему-то в траурной рамочке, как печатают сообщения о покойниках. И слова — «введённые в заблуждение»… «постыдный обман»… «недостойные звания»… И весь город-Весь город будет говорить о нём, люди будут показывать на него пальцами, будут презирать недостойных обманщиков… Андрей зажмурился.
Гулька со страхом смотрел на Андрея и жалел, что сказал про опровержение, хотя не представлял и малой доли тех бед, которые обрушатся на них, если такое опровержение будет напечатано.
— Пошли к Подушкину, — решился наконец Андрей и встал. — Пошли!.. Всё равно…
Подушкин только что искупался. Он встретил ребят приветливо, попрыгал на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду из уха, и начало рассказа о подлинных обстоятельствах «спасения» Гульки выслушал недостаточно внимательно. Но постепенно до него доходил смысл того, что сбивчиво рассказывал Андрей, и он от изумления даже приоткрыл рот. Растерянно, слегка испуганно смотрел он снизу вверх на Андрея. Вот она, правда! Страшная правда! Страшная для него, Подушкина. Ведь если выяснится, что никакого спасения не было, что всё было подстроено, он погиб. Ни единой своей заметки никогда он в газете уже не увидит.
— Врёшь… — шёпотом произнёс он, вытаращив глаза на Андрея. — Разыгрываешь? Да? Разыгрываешь?
Андрей покачал головой и отвернулся. Подушкин перевёл взгляд на Гульку, который глядел на него с затаённой надеждой, с верой, что именно он, Подушкин, поможет им найти душевное равновесие.