– Сначала мы надели на него шляпу и пиджак и прицепили к нему даже зонтик, чтобы он был похож на парня, работающего в конторе.
– Ну и как, был он похож на такого парня?
– Да не очень, – ответил Джонни совершенно серьезно. – Он был похож на медведя, на которого надели пиджак.
– Иди ты.
– Правда-правда. Так что теперь мы думаем надеть на него такую большую магометанскую одежду – ну, знаешь, какую носят в Афганистане. Она закрывает все туловище, и в ней только несколько дырок, чтобы высунуть голову, смотреть и дышать.
– Бурка?
– Вот-вот. Ребята пошли на Мохаммед Али-роуд, чтобы купить самую большую бурку, какая там есть. Они должны были уже… Ага! Они вернулись. Теперь мы можем примерить бурку на медведя и посмотреть, что получится.
Мы подошли к группе людей, стоявших около хижины, в которой я жил и работал почти два года. Среди них было человек десять мужчин, столько же женщин и детей. И хотя я покинул джхопадпатти, убежденный, что не смогу больше жить здесь, меня всегда охватывали приятные воспоминания, когда я видел маленькую скромную лачугу. Она приводила в ужас иностранцев, которых я изредка приводил сюда, и даже некоторых индийцев, навещавших меня, – Кавиту, Викрама. Им казалось невероятным, что я добровольно прожил здесь столько времени. Они не знали, что всякий раз, попадая сюда, я испытывал желание махнуть на все рукой и отдаться течению бедной и непритязательной, но зато пронизанной любовью и уважением жизни, слиться с морем человеческих сердец. Они не могли понять меня, когда я говорил о чистоте жизни в трущобах – они видели вокруг только грязь и убожество. Но им не довелось жить здесь и убедиться, что для того, чтобы сохранить себя в этой юдоли надежды и печали, люди должны быть абсолютно, феноменально честны. Источником их чистоты служило то, что они были честны прежде всего перед самими собой.
Когда я увидел свой старый и любимый дом, мое бесчестное сердце в очередной раз всколыхнулось. Я присоединился к собравшимся около него людям и вытаращил глаза при виде огромной закутанной в какую-то хламиду фигуры. Голубовато-серая женская бурка полностью укрывала стоящего на задних лапах медведя. Он возвышался над окружающими на целую голову, и я невольно спросил себя, каковы же должны быть габариты женщины, для которой это одеяние предназначалось.
– Святой блин! – вырвалось у меня.
Бесформенная фигура сделала несколько неуклюжих шагов и, покачнувшись, опрокинула табурет и горшок с водой.
– Ну и что, – рассудительно произнес Джитендра. – Просто это очень высокая, толстая и… неловкая женщина.