Тем временем медведь опустился на все четыре лапы и заковылял дальше, глухо и недовольно рыча.
– Или это низкая, толстая и… рычащая женщина, – продолжал Джитендра.
– Черт побери, где ты видел рычащих женщин? – возмутился Джонни Сигар.
– Ну, не знаю… – защищался Джитендра. – Я только хочу помочь…
– Если вы выпустите медведя в таком виде, то поможете ему снова попасть прямиком в тюрьму, – заметил я.
– Может, опять попробовать шляпу с пиджаком? – предложил Джозеф. – Только надо взять пиджак другого фасона.
– Вряд ли тут фасон виноват, – вздохнул я. – Как я понял, вам надо незаметно доставить медведя в Нариман-пойнт, чтобы полиция вас не остановила?
– Да, Линбаба, – ответил Джозеф. Казим Али Хусейн уехал на шесть месяцев со всей семьей отдохнуть в своей родной деревне и оставил вместо себя Джозефа. Человек, жестоко избивший в пьяном виде свою жену и наказанный за это всеми жителями джхопадпатти, стал теперь их лидером. За годы, прошедшие после злополучного инцидента, он забросил алкоголь, вернул любовь жены и завоевал уважение соседей. Джозеф участвовал во всех заседаниях совета поселка и различных комитетов и занимался общественно полезным трудом усерднее кого бы то ни было. Он совершенно изменился, вел трезвый образ жизни и так отдавался служению на общее благо, что когда Казим Али назвал его в качестве своего временного заместителя, других кандидатов никто не стал предлагать. – Около Нариман-пойнт стоит грузовик, – продолжал Джозеф. – Водитель говорит, что возьмет Кано и дрессировщиков и отвезет их в Уттар Прадеш, недалеко от Непала. Там, под Горакхпуром, их родина. Но сюда он боится ехать и хочет, чтобы мы привезли медведя к нему. Но как это сделать, Линбаба? Как отвезти туда такого большого медведя? Полицейский патруль сразу увидит его и арестует. И нас арестуют тоже за то, что мы помогаем беглому медведю. И что тогда? Поэтому мы решили замаскировать его.
– Кановале кахан хай? – спросил я. – А где дрессировщики Кано?
– Здесь, баба, – ответил Джитендра, подталкивая ко мне двух дрессировщиков.
Они смыли с себя синюю краску, покрывавшую обычно их тела, и сняли все серебряные украшения. Длинные локоны и косички они упрятали под тюрбаны и надели простые белые рубахи и брюки. Лишенные украшений и экзотической окраски, они стали меньше и незаметнее и не выглядели больше фантастическими существами, порождением сверхъестественного духа.
– Кано может сидеть на тележке? – спросил я дрессировщиков.
– Да, баба! – с гордостью отвечали они.
– И сколько времени может он просидеть на ней?