…Одна сатана (Ильин) - страница 2

Нет. Не он. Другой мужчина. Чужой мужчина… Женщина вновь подошла к телефону. Долго смотрела на него, словно на что-то решаясь. Подняла трубку.

— Але!

— Софья, это ты?

— Я! Кто еще? Конечно, я! В этом доме других женщин быть не может!..

Софья стояла на кухне, в наспех запахнутом халате, в бигудях, удерживала плечом трубку возле уха, шинковала капусту и шугала путающихся под ногами детей.

— Кто это говорит? Я что-то не узнаю.

— Это я. Татьяна. Татьяна Михайлова.

— Ах, ты!.. Ну-ка пошла отсюда! Мерзавка! Это я не тебе, извини. Пошла, сказала! И ты тоже! Не трожь капусту! Оставь капусту! Пакостник! Ну-ка все отсюда! Разом. А не то я…

— Кто там у тебя?

— Шпингалеты мои. Буйствуют…

У Софьи было четверо детей. От трех мужей. Поэтому среди подруг она считалась наиболее сведущей в семейной жизни.

— У вас моего случайно нет?

— Твоего? Кыш сказала! Случайно нет.

— Ну тогда извини.

— Погоди, погоди… А что, что-то случилось? Раз ты…

Он что, к другой бабе ушел?

— Да нет, что ты. Я просто… Я думала, может, он к вам по пути с работы заглянул.

— Задерживается?

— Да.

— Давно задерживается?

— Часа полтора.

— Да я не в этом смысле. Как часто задерживается?

— А что, это имеет значение?

— Ну ты даешь, подруга! Частота — это самое главное. Лучше один раз и на всю ночь. Чем по часу, но через день.

— Почему?

— Потому что если на всю ночь, но не чаще одного-двух раз в месяц — значит, это проститутка. А если на час, но систематично — вполне вероятно, что любовь, — громко прозвучал в наушнике голос уверенной, все понимающей и все про всех знающей дамы.

— Какая любовь?

— Новая любовь.

— Какая новая. Ему же за сорок…

— А возраст здесь, подруга, ни при чем. Они чем старее, тем дурнее. У мужика и в восемьдесят может быть новая любовь. Они к старости в детство впадают и начинают воображать себя Ромеами. Под балконами стоят, глазками стреляют. Ну потому, что больше нечем. Потому что порох в пороховницах отсырел. Ха-а-а.

— Зачем ты такое говоришь?

— Да ладно ты. Дело житейское. Они все равно потом назад возвращаются. Потому как с молодыми им трудно. Молодые просто так на диване валяться не позволяют. Они еще любопытные. А наши благоверные уже нет. Разве только до пирожков. Ну возьми, возьми и иди отсюда наконец!

— Что?

— Да это я не тебе. Это у меня Сашка тут… А тебе я так скажу: если он злой как собака придет или пьяный в коромысло — значит, все нормально. А если, к примеру, с цветами или там с поцелуями, значит, дело дрянь. Значит, себя в чем-то виновным чувствует. Они все — если рыло в пуху — с любезностями лезут. Ты тогда ничего не выясняй, а сразу ему голову и шею нюхай.