– А что, разве Юстейн никогда не заезжает?
– Очень редко. Хотя на Юстейна я пожаловаться не могу. Он и звонит, и открытки по праздникам присылает. Я очень люблю Юстейна, он был неплохим зятем. Твоя мама тоже так говорила.
Эмма пила безалкогольное имбирное пиво и с выражением благоговения на лице ела курицу. Эве пришлось помочь отцу положить еду в тарелку. Когда он был один, то в основном питался кашей, хотя признаваться в этом отказывался. Эва вынула косточки из его куска и налила вина. Это была «Канепа», единственное вино, которое переносил его желудок, зато пил он его помногу. Время от времени она перекладывала еду со своей тарелки в Эммину. Делать это, конечно, не следовало бы, но, пока девочка жует, меньше опасность, что она примется рассказывать про труп в реке.
– У тебя есть сейчас кто-нибудь, девочка моя? – вдруг спросил отец.
Эва удивленно посмотрела на него.
– Нет, представь себе – никого нет.
– Ну, и ладно, – сказал он. – Значит, скоро появится.
– Представь себе, оказывается, без этого вполне можно обойтись, – заверила она его.
– Мне-то про это можешь не рассказывать, – заметил он. – Я уж больше четырнадцати лет вдовец.
– Только не говори мне, что у тебя четырнадцать лет никого не было, – запротестовала она. – Я тебя знаю!
Он подавил смешок и пригубил вино.
– Это нужно хотя бы для здоровья.
– Но я же не могу выйти на улицу, чтобы кого-то подцепить, – ответила она и вонзила зубы в хрустящую корочку куриной ножки.
– А почему бы и нет? Ты просто пригласи его на ужин. Многие будут в просто в восторге, я уверен. Ты такая красивая, Эва. Немного худая, но красивая. И ты так похожа на маму.
– Да нет, я больше на тебя похожа.
– Удалось что-нибудь продать из картин? Много работаешь?
– Что тебе сказать… Нет. И да.
– Если тебе нужны деньги, скажи.
– Нет, не надо, спасибо. Знаешь, мы научились довольствоваться малым.
– Раньше у нас никогда не было денег на «Макдоналдс», – вдруг громко сказала Эмма. – А теперь есть!
Эва почувствовала, что покраснела. Какая досада! Отец знает ее достаточно хорошо, и вообще он человек проницательный.
– Ты что-то скрываешь от меня?
– Слушай, мне почти сорок, вполне естественно, что у меня есть от тебя тайны.
– Тогда все, молчу. Но берегись, не дай бог, тебе что-то от меня нужно, а ты молчишь. Я страшен в гневе, это я так – на всякий случай.
– Я знаю, – улыбнулась она.
Ужин они доели молча. Потом Эва вылила оставшееся вино в отцовский бокал и убрала со стола. Она все делала медленно. Думала о том, что, возможно, вот так возится у отца в доме в последний раз. Теперь она все время будет об этом думать.