— Да, конечно…
И так как она все еще колебалась, он произнес, немного растягивая слова:
— Я думаю, что мне не следует вводить вас в заблуждение. Я не являюсь вашим клиентом.
— Пациентом, — холодно поправила Габи.
Мужчина равнодушно пожал плечами.
— И меня не интересуют ваши познания в медицине, хотя… э… я уверен, что вы — прекрасный врач.
Откровенная наглость, прозвучавшая в его словах, задела Габи, и она почувствовала, как ее светло-золотистую кожу заливает румянец.
— По крайней мере, скажите, кто вы и чего хотите, — потребовала она.
— Не волнуйтесь, мисс Холм, — на его тонких губах появилась странная усмешка, — у меня нет никаких намерений относительно вас лично. Я здесь исключительно по делу.
— По делу? — внутренне содрогнулась Габи. — По поводу аренды?
— Ну, разве что косвенно.
Что мог означать подобный ответ?
Габи насторожилась.
— Но — в воскресенье утром? Надеюсь, это может подождать до завтра. Я могу встретиться с вами в…
— Боюсь, что завтра не получится. — Мужчина тряхнул головой. — Нам надо поговорить сейчас.
— Я думаю, что у нас вообще не получится разговора, — возразила Габи. Она собиралась спросить совета у Рори по беспокоящему ее вопросу об аренде. В конце концов, он был ее адвокатом. Но сейчас она решила сделать вид, что у нее нет времени. — Я собираюсь завтракать. А завтра…
— Очень сожалею, — вкрадчиво произнес мужчина, хотя по его лицу нельзя было сказать, что он о чем-то сожалеет, — но это невозможно. Завтра в это время я должен быть в Венесуэле.
— В Венесуэле? — Серые глаза Габи округлились. — Вы хотите сказать, что вы из посольства?
— Я связан с посольством.
— Но почему вы сразу не сказали мне об этом, сеньор?.. — Она вопросительно посмотрела на мужчину.
— Эстрадо, Луис Эстрадо.
— Хорошо, сеньор Эстрадо, — попытка улыбнуться не слишком удалась Габи, и она просто сняла с двери цепочку, — заходите.
Поднимаясь по лестнице, Габи испытывала нечто среднее между опасением и странным предчувствием. Впрочем, думала Габи, это не имеет никакого значения. Ведь встреча с этим человеком ничего не может изменить в ее жизни. И все-таки…
Вначале постоянные стычки с матерью Рори изводили ее:
— Но, моя дорогая, — говорила та, — каждый человек должен иметь свою семью. В конце концов, и твоя родная мать, и приемная, они обе из Венесуэлы. Значит, ты наполовину из Южной Америки.
Она произносила это так, будто южноамериканское происхождение было тем, чего следует избегать порядочной семье, и Габи тогда с трудом удалось сдержаться, чтобы не стукнуть кулаком по изящному обеденному столу из красного дерева и не крикнуть: