— Я позвонил в девять-один-один. Во сне, — добавил Джош, и мышцы у него на шее напряглись. — Они велели не класть трубку, но я бросил. Сбежал вниз, посмотреть, что с тобой. Когда я спустился, ты была уже одна и как будто… уснула. Перестала дышать.
И на самом деле не было ни единой причины снова начинать, мрачно подумала я.
— А потом? — Я не знала, что случилось между моей смертью и моргом. Барнабас не стал бы об, этом говорить.
— Ну… — Джош взволнованно следил за дорогой. — «Скорая» приехала быстрее полиции. Они положили тебя в черный мешок с «молнией». Когда ее застегивали… Никогда не забуду этот звук. — Он опять заерзал, словно был чем-то смущен. — Спасатели молча вытащили тебя из машины. Это их работа, но было видно, что им не по себе.
— Такого я не помню, — прошептала я. Хранительница вернулась на свой колокольчик — свет ее снова померк — и молча слушала.
— Полицейские, — Джош помедлил, сделал вид, что осматривается, но на самом деле просто собирался с духом, — посадили меня на заднее сиденье, отвезли в больницу на осмотр, хотя я и сказал, что даже не ехал в той машине. Там был твой отец. Он плакал.
Чувство вины захлестнуло меня. Рон сказал, что стер все это из папиной памяти… А если нет? Кошмар.
— Он сказал, что я не виноват, — продолжал Джош вполголоса. — Но я же должен был отвезти тебя домой. А потом сон обрывается. Как будто ничего и не было. Я дома, оттираю грязь с парадных туфель, пока отец не наорал. — Я взглянула на него. Он тряс головой, не отводя глаз от дороги. — Странная штука, я ведь помню, как чистил туфли. — Джош посмотрел себе на руки, потом снова на дорогу. — Будто этого никогда не было, а с тобой все в порядке. Ненавижу такие сны.
Как он вообще мог принять это за сон? Но он явно старался понять, откуда же взялась грязь на ботинках, если он не спускался вниз по откосу.
— Я испортила платье, — заговорила я. — До сих пор за него плачу.
Джош мельком взглянул на меня и снова передвинул руки на руле.
— Это был сон. Ты же здесь. Живая.
Я высунула руку в открытое окно и дотронулась до крыши машины.
— Ну здесь-то я здесь.
— Живая, — Джош фыркнул.
Я дотронулась до амулета и сказала:
— Не совсем. — Джош притормозил вслед за серым «корветом» и, усмехнувшись, обернулся ко мне, тогда я поправилась: — Вернее, совсем не живая.
С колокольчика раздался звенящий голосок:
Одна девочка в кедах упертая
Всех подряд уверяла, что мертвая.
Ей никто не поверил.
Доктор быстро проверил —
Сто лекарств пьет девчонка упертая.
Я пнула ногой — вовсе не в кеде — по колокольчику, и шум вывел Джоша из задумчивости.