— Мама, через несколько дней я буду дома.
— Через несколько дней? А что я скажу Барри?
— Передай ему от меня привет.
— Шейла, не делай глупостей.
— Мама, мне двадцать четыре года, и я вполне могу разобраться со своими проблемами самостоятельно.
Последовала пауза, а затем ее мать произнесла тоненьким, обиженным голосом:
— Шейла, ты сошла с ума?
— Да, — ответила она и повесила трубку, не испытывая никакой вины. Вместо этого она с удивлением обнаружила, что улыбается.
Она свободна.
Если бы не эти песни для Хэллоуина, она была бы на сто процентов свободна.
Из окна она увидела Эбби, которая мыла ящик из-под цветов. Шейла подошла, чтобы помочь ей. Даниэлла и Ники скакали вокруг дома на метле и швабре, назвав своих воображаемых лошадей Малыш, Гром и Мармелад.
Солнце приятно согревало ее щеки.
— Не знаю, зачем я всем этим занимаюсь, — сказала Эбби.
— Это ты посадила эти цветы?
— А разве он похож на человека, который сажает цветы? — спросила Эбби и фыркнула.
Этот ответ многое прояснил для Шейлы. Оказывается, Тернер очень долгое время жил один и у него не было никакой женщины.
— Нет, вряд ли, — ответила Шейла. Ее сердце переполняла звенящая радость. Да, она была счастлива.
Тернер уже почти час возился в конюшне, когда появилась Шейла, которую, вероятно, притащили сюда Даниэлла и Ники. Жеребята не привыкли к посторонним и тут же отвлеклись от занятий.
Да и он теперь тоже не мог сосредоточиться на работе.
— Извини, — крикнула Шейла. — Это они настояли.
— Все в порядке, это полезно для него, — сказал Тернер, указывая на жеребенка, который наблюдал за новыми людьми, широко раскрыв глаза. Он качал головой и фыркал в сторону гостей, абсолютно забыв о Тернере.
Краем глаза Тернер увидел, что Шейла принесла охапку травы. Он снова занялся жеребенком.
— Как его зовут, дядя Тернер? — спросила Даниэлла.
— Утес. Извините, я хотел сказать — Шанс.
— О, — с одобрением произнесла Даниэлла.
— Это Ники придумал, — завопил Ники так громко, что жеребенок вздрогнул.
— Он воспитывает его, — важно заявила Даниэлла Шейле. — Правда, дядя Тернер?
— Да, — проворчал он. Он старался не обращать на них внимания. Эти обтягивающие леггинсы Шейлы заставляли его чувствовать себя таким же пугливым и застенчивым, как жеребенок.
— Что это значит? — прошептала Шейла.
— Он набрасывает на жеребенка попону и снимает ее только тогда, когда жеребенок перестает ее ненавидеть и это начинает ему нравиться.
Неплохое объяснение, подумал Тернер.
Тернер набросил попону на голову жеребенка. Тот осторожно выглянул из-под своей самодельной шляпы, все рассмеялись.