Отложив на потом все телефонные звонки, Эйприл вернулась к кровати и легла на пахнущую плесенью гусиную перину. Она наугад раскрыла первую тетрадь.
«Хайгейт и Хемпстед Хит теперь потеряны для меня окончательно. С этим я смирилась. Я ходила туда, чтобы видеть воочию места наших совместных прогулок. Но теперь они останутся лишь в моей памяти. И собора Святого Петра я не видела по меньшей мере полгода. Я не могу выйти в город. Это слишком трудно. После того случая в подземке я поклялась больше никогда не ездить на метро. Нехватка воздуха и тревога проявляются достаточно сильно даже на улице, но внизу, в этих тесных тоннелях, становится тяжелее вдвойне. Даже послеобеденные походы в библиотеку и Британский музей в Блумсбери теперь под запретом.
„Неужели и это тоже?“ — с отчаянием спрашиваю я себя каждый раз. Когда же закончится эта пытка, и с чем я останусь в итоге? Стеснение в груди и помутнение в глазах случались дважды в читальном зале, ощущение похоже на медленно разрастающуюся мигрень. У меня с собой была вода. Во второй раз какой-то мужчина с несвежим дыханием пытался воспользоваться моим состоянием.
Доктор Харди все равно уверяет, что я совершенно здорова. Но как я могу быть здорова? Доктор Шелли утверждает, будто я страдаю агорафобией, он считает, что это как-то связано с детскими воспоминаниями. Скоро придется отказаться от услуг умников с Харли-стрит.[7] Я не посмею рассказать им о зеркалах. Оставшиеся тоже придется отправить в чулан».
Большинство записей в дневнике были примерно того же содержания. В них фиксировались приступы изнеможения и странные физические ощущения, пережитые бабушкой в различных местах Лондона, которые Эйприл не только не могла представить, но даже отыскать на карте. И в целом получалось, что Лилиан страдала от панических атак каждый раз, когда оказывалась слишком далеко от Баррингтон-хаус.
Постепенно записи превращались в список мест, куда бабушка отправлялась, чтобы уехать или, точнее, бежать из Лондона. Многочисленные железнодорожные станции: Юстон, Кингс-кросс, Ливерпуль-стрит, Пэддингтон, Чаринг-кросс, Виктория. Лилиан пыталась добраться до вокзалов, но не выдерживала нервного напряжения в сочетании с неприятными, парализующими мышцы симптомами, какими сопровождались все ее попытки. Это свое состояние она скоро начала именовать «болезнью».
Иногда Лилиан пыталась определить крепость границ, за которыми, как она ощущала, заканчивалась ее свобода. По временам ее навязчивые путешествия приобретали характер настоящей разведывательной операции.