Я сидел и мирно болтал ногами, в миллиметрах от смерти, по уши погрузившись в бред.
Я совсем не испугался, когда чья-то рука тихонько легла между лопаток, и надавила. Это бред, тут может быть все. Ноги стали стремительно приближаться к земле.
В последнюю секунду мне отчетливо захотелось жить, и темнота все поглотила.
***
Проводница заглянула в купе. Посмотрела на меня, и спросила:
— Что-нибудь желаете?
Кирилл покачал головой.
Еще раз, взглянув на меня, она вышла, прикрыв за собою дверь.
Я уже минут десять как пришел в себя. Очнулся я в поезде лежа на нижней полке. И, на сколько, мог судить был совершенно невредим. Особым бонусом было отсутствие похмелья, в общем, чувствовал себя, как будто заново родился, или так и было. Я уже ничего не понимал, ни с чем не спорил, а просто воспринимал все как должное.
— Долго ты будешь молчать?
Голос Кирилла не выражал никаких эмоций, казалось, он может ждать вечность, пока я открою рот.
Я глубоко вздохнул, но то, что меня мучило, так и не приобрело словесную форму.
— Ты все еще грустишь по своей девушке?
В изумлении я посмотрел на старика. Я ожидал чего угодно, но не вопроса о Даше.
Впрочем, ответа он не ждал и продолжал.
— Вижу, что скучаешь. И дам тебе совет, постарайся смириться с тем, что ее уже не вернуть. Так тебе проще будет все понять.
— Что понять?
— Все
Ненавижу слово «Все», оно как бы подразумевает очень многое, но ничего не объясняет.
— Ну, положим, что все это слишком много, объясни хотя бы почему я не разбился.
— Захотел жить
— А из окна меня толкнул ты?
— Да. Если бы ты прыгнул сам, то разбился, а так инстинкт самосохранения косвенным образом спас тебя.
Опять он про желания. Сказка какая-то, да и только.
— А если я хочу Дашу…
Я не знал, какое слово подобрать, мне не хотелось говорить «оживить», это значило бы признать вслух, что она умерла. Но Кирилл понял.
— Ее уже не вернуть.
— Я же вернулся
— Нет, ты остался. Это большая разница. А она ушла.
Он говорил как уставший преподаватель, объясняющий что-то нерадивому ученику.
— А что я тогда могу?
— Все
— Кроме этого?
Он кивнул
— Кроме этого
— Но это значит не все?
— Все
— Ты сам себе противоречишь, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. Ты сам когда-нибудь поймешь разницу.
Поезд начал снижать скорость. Под полом стучали колеса проезжая стрелки.
Кирилл указал мне на дверь.
— Тебе пора
Я вышел из купе, и пошел в тамбур. По дороге я не встретил ни других пассажиров, ни проводницу, заглядывавшую в наше купе. Дверь на платформу была открыта.
***
Я сидел на платформе пялился на табличку с названием станции. Меня не удивляло ни название, 2078 километр, ни то, что табличка покосилась, и направление на Челябинск было куда-то под землю. Меня удивляло то, что из миллиона мест, где можно начать поиск беженцев Кирилл выбрал именно это.