— Золотой бусине и поцарапанной рады, а за новехонькой медной даже нагибаться не станут!
— Тебя не спросили! — рыкнул вконец обозленный жрец. — А ну пошла отсюда!
Шуганутая плетью девица отскочила на несколько шагов. Гнев был ей очень к лицу: из тощей монастырской крысы она разом превратилась в гибкую дикую кошку, черногривую и медноглазую.
— Ах так?! — прошипела она. — Ну погодите, вы меня еще вспомните!
— Ты забыть-то сначала дай, — отбрил Брент, поворачиваясь к ней спиной.
Будь мыслестрел у самой монашки, она бы точно из него пальнула.
***
«…законов мирских не блюл, молитв в положенное время не читал, а в селище Горшечная Полянка самым бессовестным образом овладел девицей…»
— И ни с кем оной не поделился, — ехидно добавили из-за плеча.
Усач вздрогнул, посадил кляксу и выронил перо. Машинально потянулся поднять, а в следующее мгновение исписанный до середины лист уже выскользнул из его пальцев в более цепкие.
— Та-а-ак, что тут еще интересного? — Архайн с любопытством ознакомился с писулькой с самого начала, зачитывая избранные перлы вслух: — «В место отхожее вошел и не вышел, а будто провалился куда-то, от следствия улизнув»… «а монаху, саном облеченному и ничего худого не творившему, без дознания дал в глаз, да так, что тот к стене отлетел и диптихом Иггровым сверху накрылся»… «за преступниками беглыми по горячим следам гнаться не пожелал, два часа времени бесценного на сон потратив и остальных к тому принудив»…
Прочие обережники покатывались со смеху. Принудив, как же! Да они с ног падали, этот доносчик потом еще и громче всех храпел. Покуда йер монаха, дважды Темным пришибленного — сейчас и в детстве, — отрезвлял, покуда все у него выпытывал, тваребожцы с девкой уже на семь выстрелов удрать успели, следы попрятав.
— Чего гогочете, гуси недощипанные?! Меня сами Глашатаи за розыском надзирать поставили! — набрался наглости усач. — Скажете, неправду написал?!
Архайн перевел взгляд с листа на автора, и смех мигом утих.
— Правду, — мягко подтвердил он. — Писать, значит, любишь? Эй, Марахан!
Монах робко, по свежий синяк, выглянул из-за дверного косяка.
— Иди, иди сюда, не бойся. Определяю к тебе на постой вот этого Иггрового слугу: пусть посидит в засаде семерик-другой, дабы бродящие по округе тваребожцы не вернулись и еще чего не сперли. А заодно, чтобы не скучал без дела, пусть трактат твой набело перепишет. Для истории.
Обережь снова расхихикалась.
— Не имеете права! — резко осип усач.
— Зато я имею, — неожиданно поддержал йера Хруск. — Тебе дали боевое задание, вот и выполняй. Покуда я тоже кой-кому кой об чем не написал.