— Чего?!
— А? — Радда подняла голову. — Что?
— Ничего, это мы между собой, — с запинкой соврал ЭрТар. — Интересно, что сейчас в храмах творится?
— О да-а-а… — Джай почти посочувствовал бедным йерам, которые в одно ужасное утро обнаружили, что Иггру надоело доказывать свою божественную суть чудесами. Изрядно перетрухнут и селищане — пока не поймут, что все и так прекрасно всходит и плодоносит. — Зато брат Марахан развернется! Молитвы-то, в отличие от ирн, никуда не делись. Разве что мы ему, ха-ха, конкуренцию составим!
— Эге, — подхватил горец, — оснуем свой орден, построим храм, наберем жрецов, они нам поклоняться будут, мух лопухами отгонять…
— Да как вы… — Радду наконец прорвало, из глаз брызнули слезы. — Да как вы можете… о такой ерунде… когда Брента больше нет!
Джай подумал и честно ответил:
— Потому что я в это не верю. Он уже столько воскресал, что разом больше, разом меньше…
— Но тогда он был привязан к кристаллу!
— А теперь он привязан к нам, — нахально заявил горец. — Камальки-то по-прежнему летают. И погода не портится, как будто ничего не произошло… Эй, что там у тебя в кулаке?
Девушка нехотя разжала ладонь. В центре лежала одинокая крупинка семени.
— Отлично! — восхитился ЭрТар. — Сейчас мы его посадим…
— Да ты взывать-то хоть умеешь?! — возмутилась Радда, отдергивая руку.
— Скоро узнаем!
— И вообще, ты уверен, что это камалейник, а не камалея?
Троица сосредоточенно изучила семя со всех сторон. Даже Тишш сунулся понюхать.
— Ну как? — поинтересовался у него горец. — Чуешь в себе пробуждение великой Привратничьей силы?
Кошак смутился и попятился.
— По-моему, вид у него вполне мужественный, — заключил Джай, пошевелив семя пальцем.
— При чем тут вид?! — всхлипнула вконец замороченная девушка.
— А Брент, думаешь, как их выбирал? Какое больше приглянется! — ЭрТар выхватил семечко у замешкавшейся Радды. — И лично мне оно очень даже нравится!
— Но Брент говорил, что результат непредсказуем! — продолжала слабо сопротивляться та. — Вдруг у нас получится еще одна птица?
— Судя по его характеру — скорее баран, — оптимистично заявил горец, ногтями отковыривая кусочек дерна. — Эй, кис, ты с нами?
— Мррряф! — с обидой откликнулся Тишш, подбегая и садясь рядом.
Привратница закусила тонкую губу.
Ухмыльнулась.
Сосредоточенно нахмурила светлые брови.
Сладко почесалась за ухом.
— Давай!
И — полетело, завертелось, блеснуло на солнце, упало в мокрую землю черное блестящее семечко.
Чтобы в следующий миг проклюнуться ростком.