* * *
Я устало плетусь с велосипедом и спотыкаюсь о каждый булыжник мостовой. Это усталость не от дороги и жары.
Я ее чувствую постоянно — и в постели, в бессонные ночи, и утром, когда просыпаюсь, и много-много раз в течение дня. Ощущение внутренней пустоты — оно где-то в верхней части груди.
Я иду к Горбатому, как женщины идут к целительному источнику, не зная еще, чего просить. Может быть, меня гонит туда лишь любопытство, желание увидеть, как Горбатый выйдет из затруднительного положения. Ради своего успокоения я хотел бы увидеть его слабым, и в то же время — найти его сильным и узнать, как ему все удалось.
Прохожу мимо пса, стоящего, словно на посту, у калитки, подхожу к женщине:
— Целую ручку, мадам!
Есть что-то фальшивое в моем голосе, не знаю что, но мой собственный голос меня раздражает. Женщина не обращает на меня внимания. На пороге появляется Горбатый:
— Давай сюда, Мишель! — Каламбурить ему понравилось еще с первого урока иностранного языка, когда учитель перевел имя каждого из нас на французский. И с тех пор Горбатый не называет меня иначе как «Мишель», что на нашем родном языке означает нечто иное [5].
Он и сейчас носит очки и в разговоре откидывает голову назад, будто хочет взглянуть на гостя сверху вниз.
Вхожу в маленькую темную комнату. Буквально протискиваюсь между кроватью и столом, заваленным бумагами и книгами. Плита в печи застлана газетой, на ней деревянное корыто с уже подходившим тестом для хлеба. Прохладно, как в церкви.
Я несколько смущенно начинаю объяснения:
— Вот зашел к тебе… Ну, как дела? Чем занимаешься?
Горбатый блеет, как это он делает обычно, когда хочет засмеяться:
— Ковыряю в носу!
И опять — «бе-бе-хе-хе». Затем, сжав губы, погружается в свои мысли. Даже кажется чем-то опечаленным, но я знаю, о чем он думает сейчас.
«Почему люди коварны и так глупы? Зачем они устанавливают между собой столько барьеров? Ты пришел — знаю зачем пришел, а все же спрашиваешь — так, лишь бы спросить, — как дела? И ты хочешь, чтобы на этот банальный вопрос я ответил искренностью, начал расшаркиваться — смотри, это вот так, а это вот этак. Ты ни о чем не спрашиваешь, а просто бросаешь дежурную фразу… «Как дела?» — «Спасибо, хорошо». Я был бы глупцом, если бы на эту банальность раскрыл тебе душу. Ты даже не хочешь наморщить лоб, чтоб сказать откровенно: послушай, мне очень нужен твой совет. Нет, дорогой, с оракулом так говорить нельзя. Вначале коленопреклонись перед храмом, ляг ниц перед божеством и принеси жертву — положи свою гордыню на горящие угли, олимпийским богам нравился этот дым. А если ты все равно ничего не поймешь, то это уже другой вопрос. Хотя, как говорится, прийти волом и уйти коровой — это не одно и то же».