— Потому что не знаем многого другого. Я, во-первых, не знаю, кто ты, почему ты здесь?
— И ты из этого делаешь проблему?
— В поезде, трамвае, столовой, на пляже, в кино, где угодно, я знаю, что моя соседка, если она есть, имеет определенную цель — она путешествует, обедает, загорает, смотрит спектакль. В любом случае мотив понятный… А вот что касается тебя, то я не могу объяснить, то есть не могу нащупать логику — почему ты здесь, со мной…
— Мне кажется, что тебе нельзя очень много говорить.
— Хорошо… Тогда тебе ничего не остается, как позвать дежурного врача. Он сделает мне укол, и я, когда проснусь, воображу, что ты мне приснилась.
— Никого я не позову, но и я не могу тебе ничего объяснить… Я сама еще ничего не понимаю. А как бы хотелось…
* * *
Мы словно плывем в трюме корабля. На самом дне трюма. Весь день и всю ночь булькает и плещется за бортом вода. Совсем рядом: где-то над головой, в нескольких метрах над нами. Вода бьет без устали своими молотами по бортам нашего корабля, как били когда-то штурмовыми молотами в стены осажденной крепости. Бьет вырванными с корнями деревьями, бьет балками смытых домов, колесами и осями подвод, застигнутыми водой на дорогах, копытами утонувших лошадей и быков, а возможно, что и трупом человека, унесенного водой, когда он спал или когда боролся со стихией.
Мы словно находимся на дне корабля — там, где наиболее остро ощущаются удары и вибрация. Правда, над нами открытое небо, но какой в этом толк, если у нас нет крыльев подняться в воздух?
Если будет продавлен хоть чуть-чуть наш земляной панцирь, то сверху на нас обрушится вода и ничего, кроме наших имен, от нас на этом свете не останется.
Но мы здесь не для того, чтобы нас защитил от потопа Ноев ковчег; наоборот, нам доверили корабль, и не он, а мы его должны сохранять, оберегать. Да нет, он не пойдет на дно, в этом можно не сомневаться. А случись что, мы бы закрыли пробоины своими телами. Но, вероятно, до этого не дойдет. Во всяком случае мы сделаем все, что от нас требуется.
Наш корабль. Большой остров Брэилы. С дном гладким, как ладонь. С окружающей его дамбой, с каменной мачтой, которая называется скалой Власовы. Вода окружает его со всех сторон, доходит до окон домов, а иногда поднимается выше подбородка человека.
Мы трудимся как проклятые день и ночь. Наращиваем стены дамбы, укрепляем с внутренней стороны, наполняем мешки землей, вяжем снопы из прутьев и что-то наподобие рогож из зеленых камышей. Наконец все готово, теперь нужно следить, чтобы нигде сквозь дамбу не просачивалась вода, ожидать ударной волны и немного заниматься строевой подготовкой — это чтобы не потерять навыков.