Стойкость его духа должна быть не ослаблена, а подкреплена, и подкреплена ее стойкостью!
Сабина пошла открывать, но задержалась у зеркала. Как-то сразу она вся ожила, в глазах ее появился блеск. Заслышав шаги на лестнице, она бросилась к двери. Пусть ему не нравится, что жена не отдыхает, а ждет его даже ночами, но она привыкла к этому с молодости, с тех пор, когда они жили в селе и когда столь строго охраняемый «лес» казался ей неведомой землей.
— Ты ведь все равно не можешь ничего изменить, — говорил он ей. — И если я знаю, что ты бодрствуешь, мои мысли тоже все время о тебе.
За восемнадцать лет она лишь несколько раз чувствовала себя такой усталой, и только в такие утра, когда не могла сдержать тревогу или когда ею полностью овладевала нежность.
Как всегда, она подождала, пока Пауль закроет дверь, и только уж потом бросилась ему на шею. Зачем кому-то знать, что она и сейчас ведет себя как девчонка? Взяла у Пауля фуражку, повесила, тихонько спросила:
— Тяжелая была ночь?
— Могла быть еще тяжелее… — уклонился он от прямого ответа.
Пока он умывался и брился, Сабина приготовила кофе, накрыла на стол. Она знала, что через час он снова должен быть на службе, так как начинаются утренние занятия.
— Пауль, у меня все готово.
— Сейчас!
Через приоткрытую дверь она протянула ему чистую рубашку:
— Сегодня приезжает Валентина…
— Я буду дома. Во всяком случае, постараюсь, — весело отозвался Пауль.
Они сидели за столом и молчали, может, дольше обычного, глядя в глаза друг другу. Он притянул ее за плечи, чуть развернул к окну. Конечно, она устала. Потом провел рукой по ее волосам, прижал к себе. На глазах у нее выступили слезы, и она постаралась скрыть их, опустив голову и прикрыв веки. Она действительно устала.
— Я не мог послать за тобой машину, — извиняясь, сказал он.
— Я поняла это. Взяла такси.
— Сабина, ты не спала!
— Вздремнула немного…
В глазах ее были и страдание, и радость, и тревога, и надежда, и безграничная вера, и любовь, и усталость. «Мы ведь часто не понимаем, как нужны друг другу!» — упрекнул себя Пауль, чувствуя вину. Нет, он не ошибся: первый седой волос. Вот они, трудные и счастливые годы, милая Сабина. Он обнял ее, поцеловал в висок.
— Что это ты? — высвободилась она.
— Потом скажу.
Безграничная нежность переполнила его сердце.