Хочу ее скинуть, но она виснет, подогнув колени и не выпуская мою шею. Приходится высвобождаться из ее объятий довольно грубо.
— Напрасно пугаешься.
— А ты разве не видишь, как их много?
— А если и так, что из того? Им нет дела до нас.
Срываю липкий стебель. Он приклеивается к пальцам.
На другом конце стебля, как на эластичном шнурке, раскачивается и изгибается волосатая гусеница.
— Давай уйдем, прошу тебя, уйдем.
— Говорю тебе, не бойся… Их интересуют зеленые деревья, сок их листьев… Сухие деревья точат только короеды.
— Рассказывай сказки. Уведи меня отсюда.
Нахожу толстую палку и очищаю проход от гусениц. На тех, что внизу, под ногами, не обращаю внимания. Девушка идет за мной по пятам.
* * *
— Рядовой, смирно!
Солдаты как солдаты. В перерыве между занятиями они собираются группками по пять-шесть, а иногда и побольше человек. Подшучивают друг над другом, смеются, рассказывают анекдоты, различные истории, которые, как правило, остаются неоконченными.
— Рядовой, напра-во! — Я подаю сам себе громким голосом команды и стараюсь исполнять их как можно четче.
— Ну так вот, дружок, как сказала бы рыба… — продолжает вчерашний разговор рядовой Кэбуля.
— Рядовой, напра-во! — командую сам себе и поворачиваюсь на 90 градусов.
— Ну так вот, с матраца на меня сыпалась кукурузная мука, как на мельнице, — не думайте, что это шутки.
— Рядовой, сми-ир-но!
— Не знаю, приходилось ли вам бывать в ситуации, когда очень хочется чихнуть, а нельзя. Глаза мои, готовые выскочить из орбит, стали от напряжения как луковицы.
— А он что? — подгоняет его нетерпеливый Чернат.
— А он входит в дом, как обычно входит муж в свой дом. Он или ничего не знал, или прикидывался, что ничего не знает. Жена юлит, ластится к нему. Затем они начинают обниматься.
— Рядовой, сми-и-рно!
— Ну а ты?
— А что, я лежу под кроватью!
— А он?
— Он, дорогуша, поднял ее на руках, понес на кровать.
И они продолжили свои любовные игры как раз надо мной, — черт меня побери, если вру. Тогда-то матрац и треснул.
— Ну а ты? Где ты это вычитал?
Одни смеются, другие просят продолжать. Рассказчик запнулся, словно проглатывая застрявший в горле комок. Но какое это имеет для меня значение? Я должен окончить своя упражнения.
— Рядовой, напра-во!
— Ну и как ты выбрался оттуда, из-под кровати?
— Видите ли, это длинная история, и она как в кино…
— Рядовой, сми-и-рно!
Наш стаж армейской службы исчисляется всего лишь несколькими неделями, и плац, учебное поле истоптаны туфельками призрачных женщин, девушек, которые жили в солдатских рассказах, которых любили солдаты или воображали, что любят.